– Смотри.

Грек гордо указал на стену, где висела огромная карта Рассвета, на ней – куча пометок, разноцветных флажков. Прямо как в кино про детективов. Не думаю, что все эти флажки и пометки действительно что-то значили, скорее всего, Греку просто нравилось копировать киношных детективов, а ведь все мы знаем, что у любого киношного детектива должна быть специальная стена, завешанная картами, планами и фотографиями. Именно такую стену соорудил себе Грек.

– Круто, а? Это наш штаб. Здесь мы будем встречаться и обсуждать повестку дня. – Он сразу преобразился, вошел в роль, стал говорить медленно и серьезно. – Давай я покажу тебе наш тайный знак. – Грек подошел к окошку и распахнул его. – Смотри, эта башня – самая высокая точка в поселке. Ее видно отовсюду. Я могу видеть ее из окна своей комнаты, а ты – из окна своей. Вот. – Он поднял с пола красный шарф, выглянул в окно и привязал шарф к обрезку трубы, торчащему прямо из стены. – Это будет наш тревожный сигнал.

– В смысле?

– Ну, например, сидишь ты дома такой и вдруг выглядываешь в окно и видишь, что к трубе на башне привязан красный шарф. И ты сразу поймешь: что-то случилось, я жду тебя в штабе. Это такой позывной, понимаешь?

– Да, но… – Я почесал затылок. – Почему бы просто не позвонить?

Он устало вздохнул:

– Потому что телефон могут отключить или он может быть занят. Или, еще хуже, нас могут прослушивать.

– Кто?

– Ну не знаю. Спецслужбы. Короче, техника может подвести, но это, – он указал на шарф, трепыхающийся на ветру, – это будет нашим секретным кодом. Это значит: «Нам надо поговорить».

– Хорошо, понял.

Он протянул мне бинокль.

– Отсюда даже дом старика видно, вот, смотри. – Он протянул мне бинокль. – Видишь-нет?

– Ага.

– Туда мы и пойдем. Говорить буду я, ты просто кивай.

– Угу.

– И когда мы пойдем к нему? – Я вернул бинокль Греку, он осторожно закрыл его окуляры крышками.

– В полвосьмого.

– Почему так поздно?

Он смотрел на меня как на идиота.

– Потому что в восемь он пойдет на почту, не тупи, ради бога.

Я кивнул так, словно понял замысел.

– Легенда такая, – сказал он. – Нам задали написать доклад по истории родного края, и мы такие, значит, решили написать об основании нашего достославного института.

– Погоди, какого института? Я думал, он сельскохозяйственный.

– Так, не отвлекайся. Сначала спросим старика о жизни, и все такое, а потом я такой как бы случайно спрошу про озеро. – Он посмотрел на меня. – Понял-нет?

– Понял.

– Деньги взял?

– Да.

– Идем. Надо купить торт.

– Зачем?

– Мы же идем в гости. Никто не ходит в гости без торта. Это невежливо.

Наконец впереди показались свинарники. Длинные, грязные, затертые здания. Коричневые, похожие на огромные прямоугольные какашки. Вообще-то еще в прошлом месяце тут было три свинарника, но один из них сгорел. Со всеми свиньями внутри… Говорят, это было ужасно – свиньи горели заживо и визжали, и визг их был похож на человеческие вопли. И запах. Запах паленого мяса. Жители пытались помочь – кто-то сорвал замок с двери, открыл загоны, и свиньи вырвались наружу – горящие, живые факелы – и бегали по заснеженному полю, визжа и сталкиваясь, разбрасывая искры, как медленные, полные боли шаровые молнии. И так и падали замертво, прямо в снег и горели-горели-горели-горели. Я сам не видел этого, но то, что мне рассказывали, ужасно. Мне очень долго потом снились кошмары – я видел их, этих свиней, они горели и просили о помощи, но я не мог помочь, потому что в том сне я жил в мире, где воды не существует.

Теперь на месте сгоревшего свинарника – пепелище. Только сваи торчат из земли и одна стена.