Совсем малыш, лет пять от силы. Глаза закрыты, губы потрескались и едва шевелятся, иногда выпуская наружу невнятное бормотание.

Я прикоснулась пальцами к его лбу и в ужасе отдернула руку. Кожа была горячая и сухая. У ребенка оказался сильнейший жар.

– Сколько он уже в таком состоянии? – спросила я.

– П-пару дней, – ответили сбоку.

– Когда последний раз приходил в себя?

– Сегодня еще не просыпался, только стонет и бормочет.

– Нам нужна помощь! Его срочно нужно отправить к врачу! – воскликнула я, быстро обернулась и наткнулась на взгляд Тома.

– Его помощь – это ты, – зло прорычал Том. – Ты обещала. Выполняй.

– Но я не специалист. Ему нужны лекарства, необходимо сделать укол…

Я осеклась. Том достал короткий нож и принялся поигрывать им, перекладывая из руки в руку. Я следила за бликами на металле, как завороженная.

Том – совсем мальчишка. Разве хватит ему смелости? Хотя нет. Не мальчишка, а уже юноша. И ничего, что худой, сила у него есть. Я помнила, как он крепко держал меня там в туннелях.

Сейчас Том походил на крысеныша. Хищный оскал, прищуренные глаза. Он не отступится. Да и крысеныш способен на многое в отчаянной ситуации.

Надо было что-то делать. Неизвестно, сколько уйдет времени на уговоры главаря. А в том, что злой крысеныш здесь главный, я была уверена. Упрямый мальчишка мог загубить малыша.

– Но разве вы не понимаете?.. – прошептала я.

Теперь мне стало по-настоящему страшно. Не за себя, нет. За малыша, что лежал в куче тряпья и бредил…

4. Глава 4

4

Я поняла, что меня не выпустят из катакомб, и малыша забрать тоже не дадут.

Развернувшись на каблуках, я бросилась к больному.

– Несите воду. Ледяную. И сделайте теплый чай. Еще нужна пара чистых полотенец.

Я отбрасывала в стороны тряпье, пытаясь откопать ребенка.

– Нет! – подскочил ко мне Сэл. – Ему же холодно. Он постоянно это говорил, пока мог.

Мальчика на самом деле трусило. Но то был не холод, а лихорадка.

Я зарычала.

Глупые, глупые дети! Играли в подземельях во взрослую жизнь, и вот, заигрались. А малыш мог теперь поплатиться.

– Ему нужно сбить температуру, – пояснила я, но увидела в глазах лишь непонимание. – Я здесь ведьма или кто? Мне виднее!

Гаркнула я знатно. Сэла как ветром сдуло.

Я продолжила свое дело. Наконец откопав ребенка, я наткнулась на тщедушное тельце. Тоненькие ручки-тростинки, дорожки вен проступающие сквозь смуглую кожу.

– Да как он сюда попал? – я не верила своим глазам. Неужели в наш современный век, в крупном городе еще оставались дети, которые жили на улице?

Я аккуратно сняла с больного ветхую рубашонку. Тут как раз и воду принесли.

– Чистая, дождевая, – похвастался паренек.

Вместо полотенец мне выделили две относительно опрятные тряпицы. В другое время я бы побрезговала такое подносить к больному, но выхода не было. Из одной я сделала компресс. Смочила в холодной воде и положила на лоб больному. Другую ткань я ополоснула и принялась обтирать малыша.

Сперва ребенок словно не обращал на меня внимания. Но со временем стал вздрагивать от моих прикосновений.

– Тихо. Тихо, мой хороший, – шепотом приговаривала я и продолжала обтирать тоненькие ручки.

Мальчишки были явно шокированы моими методами лечения. Да и врачи-то не могут прийти к единому мнению насчет данного способа унимать жар. Но здесь и сейчас иного выбора у меня просто не было. Заигравшиеся бродяжки не доверяли врачам, но больной малыш не должен отвечать за их безалаберность.

Я не позволяла укрывать его, меняла компресс на лбу каждые несколько минут. Вскоре принесли чай. Не знаю, где уж они его взяли. Ни цветом, ни запахом он не напоминал классическую заварку.