Одним резким толчком он входит. Заполняет меня до упора, отчего на мгновение я слепну.

Искры в глазах. Дрожь в коленях. Болезненное удовлетворение на грани фола.

Контроль летит к черту, погружая в самое пекло. Бесстыдное. Порочное.

Никакой нежности. Только максимально резкие движения, окутывающие беспросветным туманом. Не вырваться. Не сбежать. Не спастись.

Остается лишь терпеть бесконечные удары тока. Сгорать. Подчиняться его воле и в то же время ненавидеть.

Тщетно обещать — отомщу. Найду, чем тебя уничтожить.

За Амелию, которую ты готов сравнять с дерьмом. И за себя. За поруганную гордость.

Шмидт продолжает пытку. Таранит меня и языком, и членом, раз за разом повторяя невыносимую агонию. Я испытываю два чувства одновременно — дикий страх, и крышесносную эйфорию.

Слышу его вкрадчивый приказ:

— Назови меня по имени, — ускоряет темп и оставляет кровавые отметины на шее. Клеймит. Прикусывает нежную кожу до крови и хрипло рычит, сотрясаясь от удовольствия.

Я упрямо молчу и категорично качаю головой. Тогда он резко переворачивает меня на спину и вжимается максимально глубоко.

— Давай же. Назови, — стальной хваткой держит за горло. Надавливает и окидывает меня сумасшедшим взглядом, — мы не закончим, пока ты этого не сделаешь.

— Ро…Роналд, — тихо шепчу, борясь за каждый вдох. В глазах темнеет от недостатка кислорода.

— Нет, неправильно, — стискивает зубы. Зло щурится и еще крепче впивается пальцами в шею.

— Рон. Рон. Рон! — громко кричу, испугавшись того, что сейчас он попросту меня задушит.

Шмидт тут же убирает руки, наклоняется и больно прикусывает за нижнюю губу. Я чувствую, как его член пульсирует. Он уже на грани. Хватает за бедра и начинает с бешеной скоростью вколачиваться в моё тело. Проводит ладонью по моей плоти, окончательно срывая тормоза. Это равносильно взрыву бомбы. Тёмное томление достигает пика и накрывает диким оргазмом. Он принуждает и намеренно добивается того, чтобы я всё прочувствовала. Каждой клеточкой своего тела. Буквально подводит к пропасти и толкает в пустоту, разрушая рамки реального времени.

В последний момент Шмидт резко соскальзывает с меня и грубо тянет за собой. Заставляет упасть на колени, насильно открывает мой рот и кончает, размазывая сперму по губам.

Гребаный мерзавец.

Меня разрывает на части. Хочется провалиться сквозь землю, умереть и больше никогда не видеть его рядом с собой. Забыть насмешливую улыбку и взгляд, полный холодного превосходства.

Я сипло спрашиваю, мечтая вернуться домой и с головой погрузиться в хлорку:

— Ты получил, что хотел. Теперь ты оставишь меня в покое? — неосознанно пытаюсь прикрыться. Скрещиваю руки на груди и подтягиваю к себе колени.

— Умойся и проваливай. Завтра. В это же время.

Я задерживаю дыхание. Тревога пожирает изнутри.

— Что? — растерянно уточняю. — Зачем?

— У тебя еще остались силы на разговоры? Я с радостью займу твой рот более полезным делом, — в голосе звучит откровенная издевка.

Это отрезвляет сильнее кофе. Мгновенно рушит мои глупые надежды.

Я покорно встаю, с отвращением чувствуя соленый привкус на губах. Рефлекторно вытираю лицо, отчего в его глазах мгновенно появляется опасный огонек.

Делаю глубокий вдох и расправляю плечи. Иду в ванную. В зеркале замечаю кровавые отметины, покрывшие почти всё моё тело. Они неприятно саднят и служат лишним напоминанием о том, что произошло сегодня.

Чёрт. Шмидт просто изувечил мою кожу. Своим языком и требовательными губами «расписал» меня, как какой-то грёбаный портрет.

Урод. Заклеймил, как последнюю шлюху.