— Какое тебе дело до того, с кем я провожу свободное время? — с трудом успокаиваюсь и оглядываюсь по сторонам, на всякий случай подыскивая свидетелей.

— Никакого. Мне плевать, кого ты развлекаешь, — до хруста сжимает руки в кулаки.

Делает шумный вдох и хрипло продолжает:

— Я просто не хочу, чтобы он уничтожил тебя раньше меня. Пусть жрёт остатки и пользуется тобой сколько угодно, но лишь после того, как я с тобой закончу, — медленно приближается, заставляя отступать.

Я кидаю отчаянный взгляд на дом, понимая, что он загоняет меня в угол. Мама уже должна быть на работе, поэтому, даже если я смогу каким-то чудом добежать до дома, он всё равно меня достанет.

Лучше уж оставаться у всех на виду.

«Будто свидетели, на которых ему откровенно плевать, чем-то помогут» — насмехаюсь над своей наивностью.

Поднимаю руки в его сторону. Задерживаю дыхание и почти упрашиваю:

— Просто скажи, зачем ты меня позвал. Чего на самом деле ты хочешь? — задаю риторические вопросы, — мести? Я и так разбита. Потеряла всё, что мне дорого. Брожу, как слепой котенок, и не понимаю, почему мне все угрожают.

— Не дави на жалость. Это отвратительное зрелище, — резко перебивает меня и хватает за ладонь, мгновенно оказываясь рядом.

На улице нет ни одной души. И, как назло, отсутствуют соседские машины, то есть бессмысленно даже пытаться кричать о помощи. В домах едва ли найдется хотя бы один человек, и то меня, скорее всего, не впустят внутрь. Испугаются внушительного облика и устрашающего взгляда Рона.

Меня и саму колотит от тех доз ненависти и презрения, которые он желчно выплевывает.

Его холодные пальцы крепко впиваются в мою кожу, оставляя красные следы. Толстовка едва ли способна защитить меня от синяков и ссадин. Огромные ладони цепко держат на месте, а его дыхание касается волос на затылке.

Мужчина нагибается, так, чтобы его лицо оказалось на уровне моих глаз. Вкрадчивый шепот неприятно царапает слух, вызывая дикий озноб по коже:

— Я хочу видеть, как ты страдаешь. Только твоё лицо, полное боли и сожалений, способно на краткие мгновения заглушить мой собственный крик.

— Ты просто запугиваешь меня. Но я не боюсь. Кем бы ты ни был, ты ничего не сможешь мне сделать, — вспоминаю, с какой легкостью я смогла обескуражить его лишь одним поцелуем.

Видимо, он тоже об этом думает, потому что его глаза резко опускаются на мои губы. Низкий баритон раздается возле моего лица:

— Проверим?

До этого момента он только угрожал, но не приводил свои угрозы в исполнение. Даже когда я была полностью в его власти — не дотронулся. Не навредил.

Значит, за его словами стоит что-то еще. Какие-то другие чувства, которые он, очевидно, испытывал к моей сестре, и из-за нашего сходства постоянно переносит их на меня.

Я расправляю плечи и вздергиваю подбородок, с трудом удерживая тяжелый, цепкий и крайне ощутимый взгляд.

— Ты ненавидишь меня лишь из-за моей внешности. Мы оба потеряли Монику, но нужно идти дальше. Жизнь на этом не заканчивается, — слова звучат холодно, даже высокомерно.

Моё сердце и правда разрывалось от потери сестры, но боль немного притупилась из-за затуманенного сознания. Каждый день я тщетно выискивала её образы, копаясь в своей памяти, но мне постоянно не везло. Я что-то упускала. Даже видения и жуткие сны больше не тревожили.

Последний ключик, который у меня остался — комната Моники, наглухо запертая и скрытая от моих глаз. Но, зная цель, гораздо проще добиться своего. Я обязательно постараюсь открыть дверь её комнаты или же найду знакомых, которые хорошо знали мою сестру.