Он не такой, как Макар. Олег более мягкий. Не рубит с плеча. Не давит, не угрожает.

— Мамочка, там Олег! — радостно вопит Лика, когда мы выходим за пределы детского сада.

Олег сидит на краю капота, ждет нас. Когда видит, широко нам улыбается. Если бы в свое время Олег появился в моей жизни раньше Макара, возможно, всё сложилось совсем иначе.

Без искр. Без чувств, которые разрывают на кусочки или наоборот — исцеляют. Без длинных ночей, когда хочется поцеловать каждую ресницу любимого мужчины. Зато эта жизнь могла быть спокойной и стабильной.

Айка, что ты творишь?!

Сама не знаю. Мне нужно самой надавить. Порвать последнюю ниточку, чтобы в войне с Макаром не пострадали посторонние, но не могу. Я слишком много времени провела в одиночку. Я оборвала все те немногие связи, которые у меня были. Эля, наверное, мне этого никогда не простит. А свекровь… Только порадуется тому, что оказалась права на мой счет. Никудышная я мать и жена.

— Ну как дела, госпожа Бергман? — интересуется Олег и присаживается на корточки перед Ликой.

Эту поддельную фамилию мы носим с дочкой уже не первый год, а я всё равно не могу к ней привыкнуть. Считаю чужой и неудобной, как пару обуви, что оказалась на размер меньше.

Иронично, но фамилию своего бывшего мужа я приняла быстро. Айя Даровская. Глупая и наивная Айя Даровская.

— Супер! — отвечает Лика с характерной рычащей «р».

В машине у Олега есть детское кресло, которое он специально установил для Лики.

Мы отправляемся в наше любимое с дочерью кафе. Она вся светится от счастья. Рассказывает Олегу о своих приключениях в саду, о которых я уже слушала раннее. Олег весь во внимании.

Со стороны мы сейчас непременно выглядим как настоящая счастливая семья. Та семья, о которой я всегда отчаянно мечтала и которую не смогла построить. Старалась изо всех сил. Делала как умела. Но не справилась.

Чувствую, как переносицу начинают жечь слезы. До сегодняшнего появления Макара я плакала в последний раз, когда только переехала в новый город. Чувство вины и одиночества душили меня, давили и сводили с ума. Позже уже стало не до рыданий, о дочке думать надо было и о том, как устроить нашу жизнь.

Стискиваю под столом руки в кулаки. Гоню от себя слезы. Снова мысленно ругаю Макара. Ненавижу его. Ненавижу то, что он с такой легкостью разворотил весь мой хрупкий мир. Снова паразитирует в моих воспоминаниях. Снова разгоняет мое сердце до запредельной скорости.

Его нет рядом, но он уже под кожей. Чёрт!

Гоню прочь от себя образ Даровского, сосредотачиваюсь на очередном рассказе Лики. Она у меня та еще болтушка.

Мы задерживаемся в кафе дольше, чем планировали. Здесь так уютно. Хорошо. Спокойно. Лика не капризничает, только просится подойти к детскому уголку, чтобы рассмотреть игрушки и раскраски.

Я разрешаю, потому что уголок находится в двух шагах от нас.

— Она очень на тебя похожа, — комментирует Олег и смотрит моей малышке вслед.

Лика — копия отец. Этого не изменить и об этом я молчу. Просто киваю.

Мы разговариваем на отвлеченные темы, еще раз повторяем десерт. Когда уже едем домой, Лика начинает клевать носом. Слишком много ярких впечатлений для одного дня.

Олег максимально плавно тормозит у нашего подъезда, чтобы не потревожить сон Лики.

— Помочь? — спрашивает, когда я отщелкиваю ремешки детского кресла и беру дочь на руки.

— Нет, я сама ее донесу.

Олег кивает и провожает нас. Открывает сначала подъездную дверь, затем вызывает для нас лифт. Я передаю ему ключи, чтобы он открыл дверь в квартиру.

Когда укладываю Лику в детской, снимаю с нее туфельки и возвращаюсь к Олегу. Он всё еще стоит в коридоре. Хорошая хозяйка пригласила бы гостя на чашку чая, пусть мы его напились в кафе. Но я не делаю этого. Я не хорошая хозяйка и смирилась с этим. А еще банально не хочу давать лишний повод Олегу.