— Да он даже не представляет её истинной стоимости! — возразил Борька.

— И что? Мы не можем так рисковать! Не забывай, это наш родной город, обязательно что-нибудь, где-нибудь да всплывет, — настаивала я, а в голове засела мысль: «Этот дурак сейчас решит, что я сама хочу с ним переспать». — Давай, действовать по плану, не вызывая толики подозрений.

— Хорошо, — согласился он и поднялся. — На всякий случай, я буду готов. Через двадцать минут выезжаем.

Я согласно кивнула, пусть готовится, только отстанет. Я почти уверена, сегодня ничего не произойдет. Даже если нам повезет, даже если он клюнул и притащится в театр, что с того? Это не дает никаких гарантий, что именно сегодня я окажусь у Платова дома.

  Когда я вышла к назначенному времени, Борька уже сидел в машине. Пантелеич топтался в дверях, хмурил брови и помалкивал, провожая нас взглядом. Борька вырядился во все черное. А если хорошо пошарить в машине, наверняка найдется куча приспособлений, которые помогут ему вскрыть сейф. Он так долго учился этой науке и гордился собой. Единственное, что его могло огорчить, так это наличие электронного замка – он не в его власти. Я хотела подколоть Борьку, его видом «разведки в тылу врага», но воздержалась, настроение не то.

Мы проехали пару кварталов, прежде чем я решила завязать разговор.

— А ты уверен, что эта брошь действительно принадлежала императорской фрейлине и стоит этих денег?

— Главное для нас, Машка другое. Для нас главное, что клиент уверен и он готов отвалить за неё кучу бабла, — хмыкнул Борька. Я немного подумала, а потом «закинула удочку»:

— Борь, а что если я захочу уволиться, после окончания этого дела? — Он хлопнул глазами, а я добавила в голос веселья: — Как это у нас происходит: премиальные, расчет? Отпуск нам, в конце концов, положен?

— В смысле уволиться?! Я не понял, ты сейчас серьезно?

— Вполне. Я планирую выйти из игры, как мне это сделать? Просто сказать об этом Пантелеичу?

— Не вздумай ему об этом заикнуться! — дал он по тормозам. От неожиданности меня качнуло, сзади раздался гневный сигнал, следом отборная матерщина. «Слава богам, в нас никто не впечатался», — успела подумать я, как Борька снова нажал на газ: — Эми, так просто и неожиданно не уходят, по крайней мере, из такой компании, как наша. Все слишком сложно… есть определенные правила, наконец…

— Правила! Какие к черту правила, ты о чём? — перебила я. — Ты сам только что нарушил одно.

— То, что я назвал тебя твоим исконным именем? — уточнил он. Я промолчала, а он сказал: — Это небольшое отступление, шалость, если хочешь, для смягчения ситуации. Пойми, ты слишком информирована… И вообще, почему сейчас, почему не заработать больше? Впереди ещё много работы.

— Хорошо я поняла, забудь, работаем.

Я опустила козырек и открыла встроенное в него зеркало, осмотрела свое лицо, затем проверила содержимое сумочки. Руки предательски тряслись, выдавая, что я не просто расстроена, я заведена. Борис покосился на меня и сказал:

— Ты просто устала.

— Я просто устала, — повторила я.

Мы условились, что он подъедет за мной к театру, но я сама решаю, подходить к машине или нет. Борька действует по обстановке и, в случае необходимости, просто следует за мной.

Я вошла в театр и огляделась: давненько тут не была. Несомненно, приятнее посещать театр зимой. Вваливаясь с холода внутрь, суетливо сдавать пальто или шубу в гардероб и шагать в недра огромного фойе, подальше от прохлады. Пройтись, разглядывая фотографии артистов и анонсы спектаклей. А после зайти в буфет. Непременно. Выпить чашку горячего кофе и съесть пирожное. Маленький обряд. Сейчас же лето, окончание сезона и, хотя публики достаточно, впечатление оказалось смазанным.