Покидала дом так же, как и попала в него, через окно, предварительно разложив чужие вещи по своим местам. Кустами пробралась на дорожку, делящую коллективное хозяйство посередине, и уже не прячась направилась к воротам. От бушевавшей накануне непогоды не осталось следа. Трава почти просохла, солнышко вполне приветливо поглядывало свысока.

Как только добралась до города, забрела в торговый центр. Купила себе самую дешевую, но вполне симпатичную футболку, переодевшись в неё в туалете, белье, зубную щетку и тюбик пасты. Поменяла валюту и приобрела самый дешевый смартфон. Путем заигрываний и клятв, что завтра же вернусь с паспортом, уговорила консультанта, молодого человека по имени Костя, оформить на него сим-карту. Итого, бюджет растаял наполовину, включая скромный завтрак в кафетерии.

Платов оказался недоступен. Может, домой летит? Немного покопавшись в себе, я пришла к выводу: найти Борьку для меня архи важно. Он мне почти как брат и он единственный, кто способен помочь выбраться из всего этого дерьма. И самое главное, я боялась ему помощь требуется, а от меня толка никакого. 

Уже через полчаса я выходила на остановке «Цирк». Бессменная Валентина Петровна, украшавшая служебный вход своим присутствием, как обычно держала в руках томик Ахматовой. Знакомые, припыленные запахи вызвали приступ ностальгии. Дикая смесь пота, навоза и сена, подслащенные попкорном и ватой – так мог пахнуть лишь цирк. Я повела носом, вычленяя самый любимый, грима и пудры, и шагнула вглубь.

Единственный человек, который мог служить источником информации и охотно ею поделиться, оставалась Галка — заместитель директора цирка по коммерческой части, а по совместительству его же любовница. Их связь не афишировалась, но о ней благополучно знала вся труппа. Девушка мечтала о статусе жены, однако, упертый любовник не спешил разводиться с супругой.

Прямиком в её кабинет я и направилась, минуя ошарашенную Валентину Петровну. Вцепится в тебя, непременно цитируя то одного, то другого Серебряника, не остановить до вечера, а я этого от неё в юности наслушалась. Валентина Петровна решила не сдаваться.

— Господи, Эмилия! А твои на гастролях... — выскочила она из-за стола и попыталась меня преследовать. Но покидать пост не решилась и крикнула вслед: — Ты вернулась или у тебя отпуск? Как тебе Париж, детка? В девятнадцатом веке…

— Я спешу, Валентина Петровна, — не сбиваясь с шага, обернулась я.

Не перестаю удивляться своей мамуле, судя по всему, её дочура в Париже. «Небось, служу в самом «Одеоне»», — глупо хихикнула я и постучала в дверь.

Галка, разумеется, Галина Сергеевна, была на месте. Меня принять соизволила, предлагая располагаться на диванчике. Сама направилась к кофе-машине, приготовила для нас две порции, а потом уселась рядом, красиво скрестив загорелые ноги.

— Надеюсь, ты к нам не соискателем места?

— Боже упаси, — заверила я.

— Твоя мать всюду трубит, что ты в Париже, служишь в местном театре, — сощурилась она, — знаю, что врёт.

Осмотрела меня с головы до ног. Шмотьем, понятное дело, не впечатлилась.  

— Врёт, — призналась я, в надежде расположить её. — Галина Сергеевна, милая, уж не подведите, позвольте маменьке и дальше пребывать в созданном мифе. Тонкое, эфемерное создание, боюсь не переживёт позора, если правда раскроется.

— Посмотрим, — с поразившей меня честностью, ответила она. — Выглядишь свежо, впрочем, в твои-то годы!

Она кокетливо махнула рукой, а я не замедлила отсыпать Галке ответных комплиментов, стараясь изо всех сил угодить, и не переусердствовать. Мы недолго распинались друг перед другом, сошлись на том, что я забуду её отчество, словно не знала, немного обсудили цирковых, допили кофе и почувствовали себя почти подругами. Тут ведь какая штука: если люди несколько лет не виделись, а потом вдруг случилось встретиться, то дальше чем «как жизнь?» или обсуждение погоды разговоры не заходят, но стоит только найти точки соприкосновения, начинают болтать наперебой, особенно если это особи женского пола.