– Я знаю, Ян, знаю, – печально прошептала она. – Извини.

– Ты не можешь просить прощения за то, что вызываешь любовь. Я соглашусь на что угодно! Стану следующей по пятам тенью. Я даже готов принять твою нелюбовь! Моих чувств хватит на нас обоих. Только позволь мне быть рядом, позволь касаться тебя, не таясь, – проговорил он, задыхаясь, и потянулся к ней, прижимая к себе.

Он уткнулся в ее плече, закрывая глаза и вдыхая дурманящий запах. Дея же замерла, а потом он уловил ее сбивающееся дыхание.

– Ян, – послышался ее тихий, молящий голос, – не надо, прошу. Мы можем совершить самую роковую ошибку, – проговорила она, отстраняясь.

– Да плевать мне! – вскричал Ян. – К чему сопротивляться, ели ты хочешь того же?! Я же чувствую тебя, Дея, – он приложил ладонь к ее груди. – Я слышу твое дыхание, я вижу желание в твоих глазах, я помню, как это было... Ты не уйдешь от себя, так зачем же мучить нас обоих?

– Боюсь, ты ошибаешься, Ян, – сказала она печально. – Наши желания не так уж и схожи, – она потупила взгляд и направилась в стойло к своей кобыле.

Она уехала, не попрощавшись, а Ян так и застыл в дверях конюшни, безвольно прислонившись к косяку.

– Странный народ, – женщины, – раздался позади него знакомый старческий голос. – Никогда не поймешь, что у них на уме.

Ян обернулся и недобро посмотрел на старика.

– Подслушиваешь?

– Нет, – спокойно ответил конюх. – Вынужденно имею честь наблюдать ваши душевные томления. Если Господину так важно оставлять в тайне свои отношения с Госпожой, ему следует выбирать более укромные места для бесед.

Ян хотел огреть чем-нибудь увесистым наглого нравоучителя, спокойно взирающего на его страдания. Но от рукоприкладства конюха спас пресловутый похмельный синдром, отнимающий у Яна последние силы. Зло глянув на старика, парень, спотыкаясь, вышел на улицу. А в спину ему полетели слова конюха.

– Такой видный парень, Верховный Сагорт, покоритель небес, а боится девчонки. Да будь она хоть сотню раз Госпожа, от этого звания она девушкой быть не перестала, а значит, хотеть должна того же, чего и прочие.

– Откуда тебе знать, чего хочет Госпожа, ты – лапоть, – уже багровея от злости, рявкнул Ян, которого раздражало, что кто-то лезет к нему в душу.

– Я – человек необразованный, это правда, книжек умных не читал и многого не знаю. Однако, я не слепой, и потому заметил, что ваша подруга с трудом держит себя в руках. Вам, для того, чтобы получить желаемое, всего-то и надо перестать сдерживать свою силу.

– Д-а-а-а, – протянул Ян, – Дея была права, называя тебя доморощенным философом.

– Жизнь у меня была длинная, и я не всегда был конюхом.

– И кем же ты был раньше?

– Это не важно, молодой Господин, – отмахнулся мужик. – Вы бы послушали старика, вместо того чтобы злиться. Жаль мне вас глупышей, вы, зеленые, стучитесь лбами во все двери, не ведая, что ключи от них в вас же самих и спрятаны.

Ян решил пропустить оскорбления мимо ушей, памятуя, что Дея приняла однажды во внимание совет этого старика, так почему бы и ему не выслушать его. В конце концов, опыта с женщинами у него, пожалуй, было побольше, чем у Яна.

– И как мне, по-твоему, покорить сердце красотки? – небрежным тоном спросил Ян.

– Да очень даже просто. В вас есть то, против чего ни одна барышня не устоит.

Ян только усмехнулся.

– Чего-то я не наблюдаю очереди из поклонниц.

– Не туда смотрите. Подозреваю, что кроме своей подруги вы ни на кого внимания и не обращали.

Ян залился краской, уже жалея, что не огрел настырного деда лопатой прежде, чем он завладел его вниманием.