И я улетаю от этого прикосновения, от этих глаз. Улетаю окончательно.

   – Девочка моя, - хрипло шепчет, медленно входя с меня. По миллиметру, растягивая момент, так, что я ощущаю всю кожу его огромное органа, каждую венку, чувствую, как капелька его смазки смешивается с моей.

   Распирает меня медленно, сдавливая собой все стенки, до тех пор, пока не входит до упора.

   Резко ударяет, почти не выходя из меня.

   И ослепительный оргазм в один момент накрывает с головой.

   Я выкрикиваю имя, видя самого Влада, нависающего надо мной, будто через пелену.

   Только его глаза и держат меня, - черные, жгучие, наполняющие всю лихорадочным безумием и жаждой.

   Вся извиваюсь, сжимаюсь и выстреливаю, но глаза эти меня держат, не дают провалиться, потерять сознание, как в прошлый раз.

   И, - черт, этими глазами Влад берет самую мою душу!

   Он – не человек. Он самый настоящий дьявол. Но я не могу, не хочу сопротивляться.

   Обхватываю его голову обеими руками, притягиваю к себе под мощные все ускоряющиеся толчки.

   Сама впиваюсь в губы, кусая их, задыхаясь, выкрикивая его имя.

   И наполняюсь бешеной дрожью, когда глотаю его рычащий хрип…

   Теперь уже отключаясь окончательно. Выпадая из реальности. Только чувствуя его толчки и судорожно сдавливающиеся собственные стенки…

   Влад.

   Он заклеймил меня окончательно.

   Пропитал собой.

   Проник и в сердце и в душу.

   Взял все, не только тело, всю меня – насквозь. Окончательно. Я вся – действительно его.

8. 8 Глава 8.

*   *   *

Влад

   Сладкая-сладкая моя девочка…

   Снова отключилась, а я повалился рядом и смотрю на нее. Век любоваться бы способен.

   Провожу подушками пальцев по подрагивающим ресницам.

   Глажу лицо, щеки, веки, - осторожно, чтобы не разбудить.

   Вдыхаю аромат невозможный золотых волос.

   Свежесть. Свежесть нетронутого снега. Она такой и остается.

   Даже несмотря на то, что уже тронул. Так тронул, что вся в следах моих осталась.

   Нежная.

   Такая нежная, такая невинная, но под оболочкой ураган страсти, что просто сбивает с ног.

   Никогда бы не подумал.

   Никогда бы не рассмотрел это безумие страсти в такой невинной девочке.

   Прячется в ней эта чувственность, страсть, всю душу на хрен переворачивающая.

   Сердце дергается, как подумаю, что мог пройти мимо. Что другому бы кому-то досталась и вот эти все слова ему бы могла выкрикивать.

   Не отпущу уже.

   Сама ко мне пришла, сама согласилась.

   Чувственная, такая чувственная моя девочка.

   Да я бы и не отпустил.

   Все равно у себя бы держал. Ждал бы.

   Дерьмо бы это закончилось и тогда больше бы внимания уделил.

   Знаю, любовь не купишь. Не подведешь к ней.

   Но я бы, блядь, подвел.

   Я бы ее каждый день с ума сводил бы, пока не сдалась, пока не согласилась бы. Не было у нее шанса не быть моей. С того самого момента, как глаза ее – небесные, голубые, невозможные, мне в душу острыми льдинками своими впились. Никаких шансов у тебя, девочка, не было.

   Моя.

   Сразу же в сердце у меня отбилась.

   Может, сам тогда не понимал, насколько.

   И вот – лежит этот чистый нетронутый снег, что лавиной меня задавить на хрен способен, - а сама не понимает.

   Лежит рядом, а я все дела, блядь, похерил.

   Как пацан беззаботный глажу волосы и дурею, забыв обо всем на свете. Как будто и всего мира, на хрен, нет за окном.

   И войны нет и смертей и похищенной Регины.

   Как будто мы с ней на окраине мира, а за нашими окнами – тишина. И снег. И ничего, блядь, больше нет, кроме нашего сплетающегося дыхания.

   Никогда такого не чувствовал.