Мучения начались ровно с того места, с которого взлетал ошалевший самолет!

Сергей вышел из поликлиники на ватных ногах и, стараясь не завалиться за кусты от слабости и неожиданных новостей, побрел к дому, благо поликлиника была еще в зоне его досягаемости, останавливаясь через каждые пять-шесть шагов, чтобы отдышаться. Кислороду, и, правда, не хватало. Противная старуха Смерть пережимала ему подачу кислорода своей костлявой рукой, не давая отвлечься от черных мыслей. Наверное, это была добавка лично от НЕЕ за его врожденный стойкий оптимизм и выносливость.

«Наверное, таких, как я, ОНА забирает с отдельной жестокостью и издевательством. Не любят нашего брата вот такого, самоуверенного и гордого. Наверное, ей больше понравится, если я буду на коленках ползать и умолять не забирать с собой? А я вот не буду! Ни за что не буду! Поднимем связи, постараемся найти достойного хирурга, какого-нибудь Леона Бакерия, и сделаем операцию. А что? И сделаем! Раз надо! Что, у меня связи хилые или как? – думал он, направляясь домой, медленно шагая по дорожке, и останавливаясь почти под каждым кустом! – Все-таки они оказались правы, эти врачи, ети их мать…»

Если раньше он мог за десять минут буквально добежать быстрым шагом до поликлиники, то теперь на это уходило почти час времени. Во всем была виновата противная одышка, и это заставляло задуматься уже серьезно.

Дома его ждала Аня, его жена. Она встретила его в прихожей и тут же подхватилась со стула, на который приземлился Сергей, чтобы отдышаться и разуться. Он сунул ей в руки папку с документами и надписью «ДЕЛО», а сам принялся за ботинки. Конечно, раньше сгибаться, чтобы снять ботинки, труда не составляло, а теперь приходилось потеть и пыхтеть, но ботинки он снял сам.

Аня наблюдала за ним, прислонившись к косяку двери, и молча вздыхала.

Сергей Петрович взял из ее рук папку и пошел на кухню. Анна, все так же молча, отправилась следом. На лице у нее застрял вопрос, на который она явно ждала ответа.

Сергей развязал тесемки на папке, а потом аккуратно разложил все собранные справки и бумажки, как на выставке, ровно и с обескураживающей понятностью для себя, начиная от главной, со всеми двадцатью четырьмя позициями. Он сел на стул и уставился на развернувшуюся картину. Аня бочком присела на краешек соседнего стула, подперла рукой щеку, и стала ждать, когда Сергей созреет на разговор.

Сергей молча смотрел на бумажки.

– Ну, говори чего-нибудь! Не томи! – не выдержала жена.

– Что я могу тебе сказать? Хреново, вот что.

– Что хреново? С легкими?

– С сердцем! Как и сказал главврач в Перхушково.

– И что теперь делать? Что говорят врачи?

– Говорят, что нужно делать трансплантацию сердца. Вот что они говорят.

– Что? Как трансплантацию? Менять сердце? Тебе?

– Нет! Тебе!

Сергей опять замолчал на какое-то время, рассматривая свои бумажки, а потом заговорил:

– Наше сердце, это наш мотор. Мотор работает на топливе, а у человека он работает на электричестве, которое внутри нас. Представляешь, у нас в сердце тоже есть электрическая сеть, которая посылает импульсы на клапаны, а потом клапаны работают, клапанят! А у меня они не клапанят! Потому что не получают электрического импульса! И все мои клапаны подчиняются какому-то противному Гису! Кто этот Гис, я не знаю, но эта сволочь мешаем мне жить нормально! В результате на клапаны не посылается электричество, они не работают, а попросту болтаются в сердце, как говно в проруби и только поток крови заставляет их раскрываться и закрываться. В результате у моего сердца увеличилась мышечная масса, чтобы толкать кровь мышцами и все сердце стало в три раза больше, чем у всех людей!