Медаль Софьи Ковалевской украшала стол Иверневой, а еще одно свое сокровище «Златовласка» прятала в ящике с документами – там лежал диплом кандидата физико-математических наук…

Девушка обернулась, встречая меня улыбкой, так что подкрасться не удалось. Но я все равно обнял девушку за покатые плечи – и тут же бесстыдно полез за полы халатика, с неутолимой жадностью вминая ладони в упругие округлости.

Наташа лишь запрокинула голову, подставляя губы для поцелуя.

– Неужели я еще не надоела тебе? – томно произнесла она.

– Представляешь, нет! – быстро нашел слова я. – Чего звала?

– Вот… – смутилась девушка. – Почитай.

Я зашелестел листом с распечаткой – коротким стихотворением.

Для счастья нам мало надо –

Лишь сердце, что бьется рядом.

Глаза, где мое отраженье.

Слова, что любви выраженье…

Для счастья нам нужно много –

Одна на двоих дорога,

И небо, и звезды, и море!

И радость, и слезы, и горе…

– Как тебе? – застеснялась Наташа.

– Мне нравится… – объективно оценил я. – Математически скупо и ясно, как в хокку… Хотя нет, японский канон сковывает глагол… Тут другое. М-м… Знаешь, если бы Хемингуэй был поэтом, он бы примерно так и писал. Вот только старина Хем не умел сочинять стихи, а у тебя это получается.

Девушка покраснела от удовольствия, хотела что-то сказать, но тут со двора притекло шумство – человечий гомон, смех, урчание моторов и хлопки дверец.

– К нам, что ли?

Гибко встав, Наташа подбежала к окну.

– Ого! – удивленно воскликнула она. – Там Гайдай! И Риточка, и… О, Видов нарисовался! Пошли встречать!

– Побежали!

Мы ссыпались по узкой лестнице на второй этаж, и выскочили на галерею в тот самый момент, когда киношная братия повалила в холл, наполняя дом болтовней и суматохой. Гайдай, Харатьян, Самохина…

Увидав женщину, которую Олег держал за руку, я стал догадываться о целях звездного наезда. Рута Шимшони!

– Леонид Иович! – развел я руки. – Уэлкам!

– О, нет, нет, Миша! – рассмеялся режиссер. – Хватит с меня английского! Наслушался!

Инна, выскочив из кухни, захлопала ресницами.

– А я макарошки сварила… – растерянно доложила она.

– Какая прелесть! – пропел Гайдай. – Макарошки!

– С котлетками… – упавшим голосом вытолкнула Хорошистка.

– Угостите?

– Ага! – воспряла Инка.

– Вы проходите в гостиную! – опомнилась Рита. – Леонид Иович! Дима! Олег!

– А женщин она уже за людей не считает, – нажаловалась мне Наташа Харатьян. – Одних только мужиков зазвала!

Рассмеявшись, «Лита Сегаль» обняла «Алису», и проводила в гостиную. А Рута Шимшони задержалась, поджидая меня с милой улыбкой.

– В платье ты неузнаваема, товарищ командир! – шаркнул я ножкой по-светски, и чмокнул в загорелую щеку, что вздрагивала от смеха.

– Поверишь ли, только летом уволилась! – оживленно заговорила «старлейка». – А уж как Амир гонял Олега…

– Зато сколько кило сбросил! – жизнерадостно воскликнул Видов, подмигивая задумчивой Инне.

– Так это вы вытащили Мишу! – охнула Наташа. – Спасибо вам огромное!

– Да не за что! – Шимшони засмеялась, усиливая сходство с Найке Ривелли.

– Тишина на площадке! – возгремел Гайдай. – Все по местам!

– Пойдемте, девушки, – заторопился я, – а то и нам попадет!

Домашнее вино с солнечных холмов Грузии смягчило режиссерский нетерпеж. Почмокав, ловя послевкусие, мэтр заговорил в обычной своей манере – кривя губы и брюзгливо хмурясь:

– Олег с Рутой весь день вчера вились, как две осы! Отмахиваться нельзя – ужалят, а делать вид, что этих жужжалок нет – плоховато получается. Миша, объясните мне, пожалуйста, что это за «Видео Иисуса»?

– А это такой роман немецкого фантаста Андреаса Эшбаха, – улыбнулся я, развалясь на стуле. – Его издадут в этом году, но сюжет мне известен. Леонид Иович… – мое лицо приняло серьезное выражение. – Вы же помните, сколько я вам подсказок надавал? Хорошо же выходило? Так вот… Если хотите добавить в вашу коллекцию еще парочку «Оскаров», заставьте Эшбаха быстренько накатать сценарий – и снимите по нему фильм!