Впрочем, для разведчика это их поганое качество полезно. Русские не станут говорить о тайном при свидетелях, памятуя, что «болтун – находка для шпиона», а вот американцы могут и не заметить всяких там турок или прочих недочеловеков…

Юваль, похоже, вжился в образ ресторатора: проявлять услужливость, сохраняя достоинство – это надо уметь. Приняв заказ у американских пилотов, спецназовец мигом передал его на кухню, и материализовался рядом с Алоном.

– Чего изволите, бей-эфенди?

– Чашечку кофе, пожалуйста, – смиренно проговорил полковник. – И… Да, и пирожное.

– Хорошо, эфендим…

Юваль одним движением протер столик и выставил серебряный стаканчик с бумажными салфетками. Стремительно удалился, спеша обслужить «почтенного старца», а старец, не торопясь, вынул крайнюю салфетку. С обратной стороны Ари выписал четкими печатными буквами:

«Американские летчики дважды упоминали кодовое название операции: «Иранская свобода». Указывалось, цитирую: «В готовности в ФРГ (в Шпангдалеме) и в Италии (на Авиано) держать в резерве 49-е ТИАКР по две эскадрильи на каждой базе с ротацией на весь период боевых действий».

«Ой-вэй… – напрягся Алон. – Получается, Марина права – Штаты что-то затевают против Ирана… Ираку тоже достанется. А всю заварушку подадут под соусом «установления мира в Персидском заливе». Знать бы, когда наступит день «К»…»

Подлетел Юваль, выставил кофе в белой фаянсовой чашке, а в ажурной вазочке – пирожное, и улетел, незаметно прихватив смятое донесение Кахлона. Сервис…

Рехавам пригубил горячую «кахву», черную и до того крепкую, что напиток казался вязким.

– …Нет, Джорджи, – донесся негромкий голос седоусого американца по соседству, – оперативную группу ВВС, которая, собственно, и выполнит основную работу, составит мое 401-е крыло – на Ф-4Е. Мы развернем его, максимум, за три дня – здесь и в Эрзуруме.

Алон продолжал смаковать кофе, рассеянно глядя в окно, и четко представляя себе штатовца – в полковничьем мундире со всеми онерами.

– Да я не против, – хмыкнул розовый от солнца сосед седоусого. – Просто… Неплохо бы прикрыть турецкую границу «тяжелым» корпусом – нам же меньше мороки в случае ответки… Или 5-й корпус перебросить из Западной Германии, или… не знаю… ну, 3-й…

– Тут не скажу… – затянул седоусый. – А мобильные соединения задействуем точно. 1-й экспедиционный батальон морпехов перебросим на «Тараве», 2-й – на «Сайпане». И обязательно подключим 18-й воздушно-десантный.

– А вот это правильно! – оживился полноватый. – Корпус – по воздуху?

– Нет, переправим морем…

«Ага! – порадовался Алон. – XVIII ВДК… Морем – это тридцать пять – сорок дней…»

Неожиданно нарисовался Юваль, и полковник досадливо поморщился.

«Как же ты не вовремя, дружок!»

«Официант» мимоходом поклонился, оставляя счет, и «бей-эфенди» глянул, по-стариковски внимательно и строго. Под суммой стояла корявая приписка:

«На базу прилетел угнанный «Ил-76». Среди пассажиров – Марина».

Аккуратно сложив листок, полковник достал бумажник и отсчитал несколько лир. Нахлобучил шляпу, подхватил тросточку и степенно покинул заведение.

В узком переулке его догнал Кахлон.

– Русских – семеро, – доложил он вполголоса. – Я узнал Марину, Вайткуса и Рустама с… Омаром… Нет, того зовут Умар.

– Немедленно свяжись с КГБ, и сообщи им, – приказал Алон. – А заодно передай Ершову в Багдад, чтобы знал, где его «Мармарин».

– Будет исполнено, рабби, – почтительно поклонился Ариэль.

– Да, и скажи ребятам, пусть будут готовы. Чую, придется сворачивать наш «бизнес»…

В этот самый момент над Инджирликом замерцало бледно-фиолетовое сияние, и ахнул гром, похожий на близкую канонаду. Потрясенный Рехавам схватился за стену, чтобы устоять под воздушной волной, но та накатилась слабым порывом, донося грозовой запах ионизации.