— Рассказывай, — предложил собеседник.

И я поведал ему о том, что произошло со мной с того момента, как мы виделись в последний раз. Новостью о моем разводе он не был шокирован, лишь заметил, что все к тому и шло. А ведь он не первый, кто сказал мне это. Неужели только я не видел, что у нас с Аленой и семьи как таковой давно нет, и любовь ушла? А выходит, всем вокруг давно все было ясно? Неприятно осознавать, каким ты был ослом.

— Значит, теперь ты зять самого Грищука, — подвел итог Стас. — Знаешь, друг, — он усмехнулся, — я знал, что когда-нибудь какая-нибудь мажористая дамочка таки тебя прикупит. Но, признаюсь, ты превзошел все мои ожидания!

— Так я выгляжу со стороны? — прищурился я. — Позвал друга на помощь...

— Не кипятись, — осадил он меня, — и подумай о том, как ты выглядишь в своих собственных глазах. Потому что ты уже доказал, что на мнение других тебе насрать. Даже на мое, не так ли?

— Стас... — сейчас меньше всего я хотел говорить на эту тему.

— Посмотри мне в глаза, — попросил друг, и я не смог ему отказать. — Я не буду спрашивать, как ты мог, или упрекать в том, что ты сделал. Я хочу знать, сколько раз?

— Один, — я прочистил горло и повторил. — Один. Тогда когда ты все увидел.

— Ясно, — выдохнул он, как мне показалось с облегчением. — Хочешь узнать, как я жил все это время? Как я справлялся, лишившись сразу двоих самых дорогих моему сердцу людей?

Я нервно сглотнул и кивнул в знак согласия. Да, я хотел это знать.

За окном уже давно царила глухая ночь. После обеда небо заволокло тучами, отчего вечер выдался пасмурным. Но дождь так и не прорвался с небес на землю. Духота заволокла пространство, нависая над головами, придавливая за плечи. И даже вступившая в свои права ночь своей прохладой не спасала положение, только едва ощутимо облегчала. Хотелось растянуться на гладком ламинате в кухне голой спиной и молча глядеть в потолок. Чем я и был занят. Но молча — это не сегодня и не про нас.

— Поверить не могу, — протянул я, все еще приходя в себя после услышанного.

— По-твоему, я стал бы врать? — невесело хмыкнул Стас. — Она так и сказала.

Он сидел на полу кухни в одних только брюках и прислонялся к холодильнику. В его руке тлела сигарета, а рядом стояли пепельница и стакан с виски.

— Не думал, что Аня на такое способна... — выдохнул я.

Стас хмыкнул. Я чувствовал, насколько ему неприятно все это вспоминать. И вот что радовало — ему было именно неприятно. Уже не больно и не горько, а скорее так, словно в грязную лужу вступил и, придя домой, моешь ботинки. Уж не знаю, как бы я переварил подобное. Когда родной человек бьет словами, увернуться непросто. В который раз с теплотой вспомнил бывшую жену. Даже высказывая свои обиды на днях, она не опустилась до прямых оскорблений. К сожалению, другу повезло меньше, хоть поначалу и казалось, что у наших жен похожий темперамент.

— Я бы предложил взять линейку, — хохотнул я, стараясь немного приободрить друга.

Конечно, я знал способы и получше и активно прибегал к ним, когда требовалось излечить друга от любовного разочарования. Но они были актуальными и веселыми в двадцать. А в тридцать, да еще и будучи женатым, я не мог позволить себе веселую попойку, завершающуюся групповухой.

— Если бы мы не прошли это в восемнадцать, — засмеялся Стас. — Ну, знаешь, я бы почувствовал, что женщина со мной не кончает.

— Не сомневаюсь, — хмыкнул я. — Просто ей тяжело было признать свою ответственность за случившееся, вот она и сделала тебя крайним.

— Ты всегда был умнее меня, — даже не глядя на друга, я чувствовал, что он улыбается. — Может, потому на тебя все девчонки и вешались.