Поднял вверх правую руку, продемонстрировав обручальное кольцо.

— И это единственная причина? — она взглядом указала на свидетельство брачных клятв на моем безымянном пальце.

— Да, — я кивнул, — разве этого недостаточно?

— Впервые вижу верного жене мужчину, — ухмыльнулась она.

— Вы еще слишком молоды, Виктория, — парировал я, — чтобы рассуждать о подобном настолько категорично.

— Как знать... — в ее взгляде появилось что-то знакомое, но я не успел понять, что именно. — Что же, — она вскинула подбородок, — Богдан Владимирович, ты крут!

— Всего доброго, Виктория, — я кивнул и, развернувшись, направился в сторону входа в торговый центр.

— Еще увидимся, — бросила она мне в спину.

Я не придал значения ее словам. А стоило.

9. 8

Я вошел в здание торгового центра и под подозрительными взглядами проходивших мимо людей отправился сперва в аптеку, где прикупил самые дешевые влажные салфетки. У них есть волшебное свойство, известное не каждому. Дело в том, что с целью удешевить продукт в него добавляют такие вещества, которые способны растворить даже пасту ручки. Если это сделать почти сразу, а не через год, разумеется. Но это свойственно только салфеткам с низкой ценой, так как в более дорогие такую ядерную химию не добавляют, и пятна с одежды ими не вывести. Зато можно спокойно и без последствий вытирать лицо и руки, чего нельзя сказать о дешевых аналогах.

Затем я завернул в туалет. Где без труда избавился от пятна, правда, прежний свежий вид рубашка утратила, и я уже не выглядел как с иголочки. Но это мы переживем. Куда больше меня сейчас интересовала загадочная незнакомка, которая обещала встречу.

Настолько, что мысли о ней потеснили даже необходимость разобраться с тем, кто уже полгода обворовывал мою дочь. Могло ли быть так, что она знала, кто я такой? Если так, то где мы могли встречаться раньше и почему тогда я не запомнил ее, ведь у меня прекрасная фотографическая память? Кроме того, такую змеюку тяжело проглядеть. Может, любовница чья-то? Это вряд ли. Любую можно украсить как конфетку, но вот этот вызов всему миру, читающийся во взгляде, вложить в человека нельзя. Он по наследству передается. Скорее всего, чья-то дочурка, возможно, кого-то из партнеров. Не мог я отделаться от чувства, что есть в ней что-то знакомое, едва уловимое, но есть. Память дразнила, а мысль, едва успев зародиться, ускользала.

Я устроился за столиком одного из кафе поближе к выходу. И настолько погрузился в мысли, что даже не заметил, как напротив на стул опустился Стас. Я даже вздрогнул, когда увидел его.

— Ты же сказал, что перезвонишь, когда приедешь, — высказал я свою претензию, пожимая руку другу.

— Нет, — тот отрицательно покачал головой. — Это ты сказал, чтобы я позвонил. И бросил трубку, я даже ответить ничего не успел.

— Грешен, — я поднял руки, шутливо капитулируя.

Стас тихо засмеялся, а я уставился на друга, стараясь приметить все изменения, которые произошли с нашей последней встречи. Их было немного. Вертикальная морщинка чуть выше переносицы стала немного глубже. И казалось, что на висках прибавилось седых волосков. А в целом это был тот самый Стас, который врезал мне по физиономии чуть меньше года назад.

Мы с ним были знакомы с выпускного класса школы. И это знакомство не задалось с самого начала — мы подрались. Сцепились, как щенки питбулей, никто не хотел уступать. Нас тогда с трудом друг от друга оторвали. А после пришлось все же признать, что силы равны. Так два абсолютно разных парня стали не разлей вода. Наши различия были и во внешности — в отличие от меня, блондина с голубыми глазами, Стас обладал черной шевелюрой и такими же глазами, — и в характерах, друг всегда был безбашенным босяком, а я отличником-идеалистом.