Она делает ко мне шаг и обнимает за талию, прижимается ко мне и кладёт голову на грудь.

– У тебя что-то болит? – спрашивает она.

– Да, пустяки, – отвечаю я, утыкаясь в её волосы и вдыхая аромат. – Пустяки. Главное, ты цела.

– Я весь вечер… – тихонько начинает она и замолкает.

– Знаю, – говорю я. – Прости, что не смог насладиться твоим триумфом. Дурацкая работа. Ну, ты сама видела…

– Нет, у тебя что-то болит…

– У меня болело сердце, когда я не мог тебя найти. Где тебя носило? Я, между прочим, чуть генерала милиции на тот свет не отправил. Впрочем, он тот ещё засранец. Он первый начал, вообще-то.

Она хмыкает.

– Что? Уехать хотела? Да? Наказать меня?

Она молча кивает у меня на груди.

– Злая девочка.

– Ты тоже злой, – обиженно пыхтит она.

– Я три недели дозвониться не мог.

– Я там танцы разучивала, чтобы тебя поразить, а ты тут… Видела я сколько баб вокруг тебя вьётся… И молодые и старые…

– Зачем ты вообще это затеяла? Разве ты не знаешь, через что проходят королевы красоты?

– Откуда мне знать? Я ни через что не проходила. Принесла фото в Новосибирске в твоё казино и ждала, когда придёт письмо.

– Ладно. Просто больше так никогда не делай.

Лифт останавливается.

– Всё-таки, объясни, почему ты решила участвовать? Ты хотела больше внимания?

Двери открываются.

– Ты дурак?

Она сердито хлопает меня ладошкой по груди и я чуть сгибаюсь от боли – хлопок отдаёт в желудке.

– Что болит? – тревожно отстраняется она и внимательно меня оглядывает.

Двери закрываются.

– Не отвлекайся! – требую я. – Отвечай на вопрос.

– Просто… – она отворачивается. – Просто мне хотелось быть… нет, мне хотелось, чтобы ты мной гордился. Нет, не так… Чтобы… ну…

Лифт начинает медленно двигаться вниз.

– Чтобы ты радовался со мной не только… не только в постели… Чтобы… В общем, я не хочу просто сидеть дома, потому что ты меня стесняешься. Вокруг тебя всегда шикарные бабы, а я… ну, я никто. Просто какая-то смазливая дурочка. А зачем тебе такая? Я хочу быть… быть для тебя кем-то большим… Да что с тобой? Ты не ранен?

Лифт останавливается и в кабину заглядывает элегантный старичок.

– Простите, вы наверх?

– Нет, мы вниз, извините, – отвечаю я и нажимаю кнопку верхнего этажа. – Нет, не ранен, надо перекусить просто. Слушай, ты не смазливая дурочка. Да, во-первых, не смазливая, а красивая, а, во-вторых, не дурочка… Ну, вообще-то иногда бываешь… ну ладно, да, дурочка ты моя.

– Что?!

– Дурочка, – подтверждаю я. – Но в хорошем смысле. И знаешь, ты меня поражаешь. Я всегда жду, что ты выкинешь какой-то фортель. Ты прям загадка всех загадок, не даёшь мне расслабиться. Не надо было это говорить, да?

Она поднимается на цыпочки и тянется ко мне губами. Мы целуемся до самого верха, до момента очередного «дзинь» нашего лифта.

А потом я сижу за стойкой и ем «Геркулес», сваренный для меня Наташкой. Лида ни жива, ни мертва от усталости лежит на стульях и спит. А я заставляю свою королеву красоты рассказывать о подготовке к конкурсу и, собственно, о самом конкурсе.

– Очень жаль, – замечает она, – что ты не видел ни одного моего выступления.

– Мне тоже, – соглашаюсь я. – Но у меня были очень важные дела, поверь. И ты не предупреждала, что будешь выступать.

– Ты кого-то убил сегодня? – тихо спрашивает она.

– Что? – округляю я глаза. – Нет, конечно.

– У тебя плохая работа, – качает она головой, понимая, что поделать с этим ничего нельзя. – Она тебя изнутри съедает …

– Егор Андреевич, – прерывает нас охранник Костя. – Вас там к телефону.

Я с удивлением смотрю на часы. Времени-то ого сколько. Кто же там, Злобин?