– Сейчас будет, – успокоил его Виталик, мысленно потирая руки, извлек из кармана массивный золотой перстень и только тут заметил стремительно наливающееся кровью лицо Гордона.

– Убью, сволочь!!! – Царь вырвал из рук сплетника приз, сорвался с трона и, потрясая скипетром, ринулся на боярина.

– Да что ж ты делаешь-то, царь-батюшка?! – взвыл Виталик.

Юноша одним прыжком настиг державного и повис у него на плечах.

– Его асассины меня на перо посадить хотели, а я с ним либеральничать буду? На кол мерзавца! – продолжал бушевать царь, пытаясь зарядить скипетром по лбу боярину, но Виталик не давал.

Воевода с двумя дюжими стрельцами подскочили к Надышкину и скрутили его в бараний рог. Федот растерянно посмотрел на царского сплетника. Тот отрицательно замотал головой.

– В тюрьму, – показал он глазами на дверь.

– Я не понял, кто тут царь: ты или я? – окончательно рассвирепел Гордон.

– Ты, царь-батюшка, ты!!! – радостно завопила боярская дума. – На кол его, супостата! Пущай вместе с Надышкиным на ем повертится! Ишь, моду взял, царю-батюшке перечить!

– А вас не спрашивают! – рявкнул на них царь. – Все вон отсюда!

Боярскую думу вместе с китайским послом как ветром сдуло.

– Так что с ним делать-то? – покосился на Надышкина Федот.

Боярин извивался всем телом в руках стрельцов и мычал, пытаясь что-то сказать, но ему мешал торчащий изо рта кляп.

– В пыточную, – сердито буркнул Гордон, стрельнув виноватыми глазами на Виталика, и поспешил покинуть тронный зал.

– Ну, ты даешь, сплетник! – До Василисы дошел смысл происходящего. Царица поджала губы и решительным шагом пошла вслед за мужем.

– Господи, наконец-то! – расцвел Малюта, маслеными глазами глядя на боярина Надышкина.

– Только попробуй хоть пальцем его тронуть до моего прихода, – сунул палачу под нос кулак царский сплетник.

– Ну, хоть испанский сапожок-то…

– Я тебе дам сапожок! Федот, проследи, чтобы этот маньяк без нас с царем-батюшкой наедине с ним не оказался.

– Сделаем, – кивнул воевода стрелецкого приказа.

Виталик тяжко вздохнул и пошел выручать своего венценосного друга. Он, конечно, и сам бы с удовольствием сделал Гордону втык за сорванную операцию, но раз за это дело взялась Василиса, то державного надо конкретно спасать.

Царский сплетник не ошибся. На дверь кабинета Гордона была наложена магическая печать, а ручка двери довольно ощутимо стрелялась током.

– Нет, ну что за дела! – расстроился Виталик. – Хоть бы табличку вывесили: «Не входить – убьет», череп с костями нарисовали. Учу их, учу. Тут же люди ходят!

Царский сплетник напряг слух. Из-за двери не доносилось ни одного звука. Похоже, Василиса заодно поставила и защиту от прослушки.

– Эх, не тому приз достался, – грустно вздохнул Виталий, извлек из кармана капсулу радионаушника и затолкал ее себе в ухо. Встроенный в призовой перстень радиомикрофон начал честно транслировать семейный скандал из кабинета державного.

– Ты что делаешь, урод? Такую хитроумную комбинацию царскому сплетнику загубил. Он тебе вражину на блюдечке выложил, с помощью газеты своей хитроумной вычислил, даже я не сразу поняла, что наши тугомудрые бояре на такой вопрос ответа знать не могут. Только тот, кто с асассинами дела имел, такие тонкости об их оружии знает. А ты сразу на него с кулаками! Что, сдержаться не мог?

– Да как тут сдержаться, Василисушка? Этот изверг не только на меня, он и на тебя, и на детишек наших злоумышлял. Да я ему его посох боярский через задний проход по самые гланды воткну!

– А умнее ничего придумать не смог? Не с посохом его забавляться надо было, а слежку устанавливать, связи его прощупывать и только потом всю шайку разом накрыть!