– Эх-ма… сейчас бы сольцы сюда еще подсыпать. Всем бы кашам каша была.

Рука старика при этом словно невзначай потянулась к лежащему неподалеку посоху. Как только он оказался в его руках, старец сразу успокоился.

– Ну что, добрый молодец, сам выйдешь, представишься или мне помочь? Ежели ты тать ночной, сразу предупреждаю: взять с меня нечего. Старец я, по Руси-матушке хожу. Богу молюсь.

– Слышь, отец, а ты не такой же попаданец в этих землях, как и я? – подал голос Виталик. – Выучку в тебе спецназовскую чую.

– Спецназовскую? Чудное слово молвишь, непонятное. Ты бы вышел на свет, посмотрели бы друг на друга.

Царский сплетник вышел на поляну и бесшумным шагом начал приближаться к костру. Старец смотрел на него испытующим, колючим взглядом. Что-то ему в походке юноши не понравилось, и он внезапно с положения сидя сделал ловкий перекат и застыл по другую сторону костра в довольно характерной боевой стойке с посохом в руках.

– А насчет спецназа все-таки я прав, – усмехнулся Виталик. Царский сплетник подцепил ногой лежащий неподалеку сук, подкинул его в воздух, подхватил и застыл в точно такой же стойке, крепко сжимая узловатую палку. – Выучка у нас, похоже, одинаковая.

Старик смерил его задумчивым взглядом и произнес непонятную фразу, в которой царский сплетник с трудом опознал лишь одно слово «понеже».

– Слышь, дед, я ведь по-старославянски ни бум-бум, – предупредил его Виталик. – Даже что такое паки-паки и аз есмь не знаю. Так что давай поближе к современности.

Глаза старика стали еще более колючими.

– По-нашенски не понимаешь, странно. Кто ж тебя искусству воинскому обучал?

– А может, хватит темнить, дед? Кто ты такой?

– Из витязей я. Такой ответ устраивает?

– Из витязей, – усмехнулся сплетник. – Ты говоришь об этом так, словно к ордену древнему принадлежишь.

– На Руси орденов нет, а витязи еще остались.

– Странный витязь. А где ж твоя кольчуга, броня, меч-кладенец, конь богатырский?

– Отшельнику, человеку божьему, меч-кладенец без надобности.

– Угу… Из витязей в отшельники, значит, подался. Ходишь, Богу молишься.

– Хожу, Богу молюсь, – подтвердил старец.

– Богу молишься, а от каши салом тянет. Большой грех. Нынче же пост.

– Тому, кто обет дал, многое прощается. Так что кому пост, а кому и масленица.

– Забавный ты, дед. Ну, так что? Схлестнемся или разойдемся по-хорошему? Лучше разойтись. А то недосуг мне, дел много. Меня люди ждут.

Старец крутанул в руках посох.

– Вообще-то хотелось бы проверить, каков ты воин.

Виталик тоже пару раз крутанул в руках свое оружие.

– И я так могу, но только не хочу с тобой сейчас драться. Честно говорю, времени нет. Не заставляй меня прибегать к пистолям огненного боя. С моей стороны не по-рыцарски это будет.

– Не по-рыцарски… с франкских земель, видать, прибыл, – сделал вывод старик и внезапно метнул что-то в Виталика.

Царский сплетник чисто автоматически отбил это что-то импровизированным шестом, удивленно посмотрел на воткнувшуюся в палку звездочку и обиделся:

– Ну, это уже свинство, дед! Тогда и я с тобой церемониться не буду, – обрадовал он старика, запуская в ответный полет сразу три звездочки.

Этого добра ему Ванька Левша наковал навалом, и, как правило, пара десятков звездочек всегда были при нем, распиханные по разным карманам.

Реакция у старика оказалась не хуже, чем у Виталика. Выдернув одну из звездочек, застрявших в посохе, он внимательно изучил ее.

– Добрый кузнец ковал. Росича работа. Чистый булат. Ладно, потолкуем.

Старик воткнул посох в землю, жестом пригласил Виталика подсесть к костру.