- Послушай, – Икиша поднял голову и посмотрел девочке в глаза, – я не видел, что здесь произошло до того, как появился этот зверь. Но я советую тебе держать язык за зубами. Мой господин, отец Убарсина, не должен знать, что меня не было рядом с ним хотя бы одно мгновение. Если правда выплывет наружу, меня жестоко накажут. А я не хочу доживать свой век калекой. Поэтому предупреждаю: если ты проболтаешься, я скажу своему господину, что ты сама столкнула Убарсина с лодки.

- Моя дочь спасла мальчика с опасностью для собственной жизни! – возмутилась Баштум. – И после этого ты ещё смеешь угрожать ей?

Человек по имени Икиша скривился, как если бы надкусил незрелую кислую сливу.

- Но разве она погибла? – сказал он, переведя свои наглые глаза на маленькую женщину. – И потом... отчего зверь не тронул её, отчего отступил от неё? Может быть, он приручен твоей дочерью, а она забавляется тем, что пугает им детей? Или она их скармливает ему? Не просто так в наших краях в последнее время стали пропадать дети...

- Что?! Да ты совсем обезумел, коль ведёшь такие речи! – Лицо Баштум побледнело, губы задрожали.

Икиша подхватил бесчувственного мальчика на руки и пошёл к кустам, за которыми пряталась его любовница и где осталась его одежда.

Пройдя несколько шагов, он обернулся и с угрозой прибавил напоследок:

- Помните, что я вам сказал!

В глазах Баштум появились слёзы. С уст сорвались горькие слова:

- Нет правды для бедных людей на этом свете!

- В одном он прав, – произнесла Ану-син с задумчивым видом; глаза у неё стали большими, глубокими, как омуты. – Отчего то чудовище не напало на меня? Что его остановило?

Баштум опустилась на колени и с тихим стоном закрыла глаза руками. Она плакала, и слёзы текли и сбегали по её щекам, по её рукам.

- Почему ты плачешь? – склонилась к ней Ану-син.

- Я так испугалась за тебя, дитя моё! Ведь только ты у меня и осталась...

- Но ведь со мной ничего не случилось! Тот зверь даже не тронул меня!

После минутного колебания Баштум проговорила подавленным голосом:

- В этот раз всё обошлось, хвала милосердным богам! Но ты должна знать, что есть жрецы, которые приносят к реке связанные по рукам и ногам беспомощные жертвы и оставляют на растерзание зверю. Будь бдительна, Ану-син: если увидишь человека в маске льва, чьё тело обёрнуто в покрывало алого цвета, беги от него так быстро, как только сможешь.

- Эти жрецы... какому божеству они служат? – спросила Ану-син без страха, зато с любопытством.

- Имя их бога лучше не произносить вслух, – прошептала Баштум. – Но иногда его называют Красным драконом.

- Этот бог – дракон? – изумилась Ану-син, в восторге распахнув глаза.

- Говорят, Красный дракон жил уже в те далёкие тёмные времена, когда не было даже богов, сотворивших первых людей...

- Так он совсем старый! – воскликнула Ану-син с таким разочарованием, как если бы речь шла о её будущем муже.

Помимо своей воли Баштум улыбнулась в ответ на слова девочки и, обняв её за талию, привлекла к себе.

Так и стояли мать и дочь какое-то время – крепко обнявшись, радуясь тому, что они есть друг у друга.

Над их головами летали острокрылые утки, и их крики резко звучали в застывшем, горячем воздухе. Великая река продолжала тихо нести свои воды, сонно колыхалась ряска у берега, да порхали над водой маленькие белые бабочки.

9. Глава 8. Долговая кабала

Баштум сокрушалась сквозь слёзы и обращалась к богам с упрёками и мольбой вперемешку:

- Горе горькое, у нас больше нет ни капли масла. А о зерне, – что уж говорить, лепёшки не из чего испечь! И то правда: бедному лучше быть мёртвым, чем живым! Несправедливо караешь ты нас, обездоленных сирот, всесильный Энлиль, владыка жизни и смерти! Слишком долго не смягчается твоё сердце! Я бедна и не могу доказать тебе свою преданность щедрыми приношениями. Но, смиренно склоняя пред твоим величием голову, даю обет пожертвовать на твой алтарь чашу белой муки и чашу кунжутного масла со своей первой платы за работу у Ахуни...