— Светлые Боги, ты откуда это знаешь? — удивилась Церцея.

— Прочитала в книгах, я все же не бездельничаю целыми днями, как Ирия.

— Читай свои скучные книжки, мне-то что? — огрызнулась Ирия, не смотря на сестру, а окидывая внимательным взглядом соседние столы, где сидели драконы. — У меня другие заботы есть.

— И обращаются с бедными сезарами и олединами так жестоко, что за малейшее неповиновение их нещадно секут и избивают, потому многие не выживают в этих страшных домах сладострастия и месяца. Остаются в живых только те мужчины, которые готовы терпеть интимное насилие, — продолжала Океана нервно.

— Хватит, не говори более ничего, — осекла ее Церцея, чувствуя, как ее бросило в ледяную дрожь от этих откровений.

Если бы только матушка могла видеть, что теперь происходило на ее любимой Цетуриане, да и в этой зале, она бы плакала на том свете. Церцея понимала, что драконовые превратили их счастливую планету в ад. Цетурианцев покупали и продавали, как бездушных существ, ибо они были рабами, истязали каторгами, казнили и наказывали неугодных, принуждали к тяжелейшим работам на каменоломнях и лесоповалах, а теперь эти драконовые устраивали дома утех из местных девиц и мужчин сезаров. Все это было так гнусно и страшно.

Она подумала о том, что униженное положение ее самой и ее сестер сейчас было не таким ужасным по сравнению с теми чудовищными страданиями, которые испытывали простые цетурианцы.

Шумный пир начался с обильного застолья: зажаренные на вертеле дикие поросята, гуси и лесные фазаны, крупные рыбы, выловленные из бурных рек, сладкие фрукты и ягоды, разнообразные овощи и печеные хлебы красовались на десятках столах. В глиняных кувшинах и стеклянных сосудах стояли на столах крепкая рагрия и легкая адурма* — дурманящие разум напитки, в большом количестве употребляемые пришельцами.

Драконы и другие расы захватчиков употребляли в пищу животных и водных гадов. Теперь лесные и степные звери и птицы нещадно истреблялись, водная живность тоже ловилась в больших количествах. Потому по приказу советника Сургона по всем царствам теперь устраивались скотобойни и рыбные фермы, для принудительного разведения животных и птиц, чтобы прокормить многомиллионную драконью армию.

На столе же царевен стояли только блюда с фруктами, сырами, орехами и хлебами. Все остальные яства из убитой живности, Цецрея и Океана попросили слуг унести. Ибо они вызывали у царевен рвотные позывы.

В углах большой залы играли местные музыканты некую веселую громкую музыку, а в центре перед столом императора извивались три девицы в полупрозрачных одеждах. Танцовщицы сменяли друг друга, то были смуглые вайнеги, то светлокожие русины, то синеволосые сезары. Они явно были подобраны для разнообразия и танцевали по-разному, но неизменно остались их наряды — полупрозрачные и короткие, обнажающие руки и ноги до колен.

Церцея следила за всем происходящим с невозмутимым видом, сидя за столом прямо и делая вид, что ее ничто не трогает. Приглашенные много ели, упивались, отпускали скабрезные шутки в сторону танцовщиц и то и дело щипали за округлые места прислужниц, подносивших кушанья. Однако некоторые из драконов вели себя вполне пристойно, просто молча ели и почти не участвовали в разговорах. Но таких было немного. На пиру присутствовали немногие дамы, родственницы или жены драконов, они были в основном фрейлинами при императрице. Однако жена Сумрачного дракона еще не прибыла на Цетуриану.

Еще в начале пира среди приглашенных Церцея заметила Ратмира, он сидел со своей дюжиной цетурианцев-предателей за отдельным столом. Они тоже мало ели и пили воду.