А Ядвига – так звали нашу красавицу, чуть позже зашла на тот базар, да к торговцам начала подходить, будто товар присматривает, а сама так и крутится, улыбается. А они что? Они руками закрываются, крестятся да чуть ли не в обморок падают – до того свои медяки хорошо отработали, что не выдержала бедная девушка. Сгорая от стыда, убежала в лес, пока подруженьки в спину хихикали, да и затерялась там, горемычная. Да и исчезла – то волки съели, то ли медведи разодрали.

Но пропала девушка, а о том, что стало с ней родители лишь предполагали, так и говорили всем. Но не знали они, что такой любой волк подавиться. Погоревала наша девица, поплакала на берегу лесного пруда, а после той водой и умылась – что теперь поделать? В лесу лица не от кого прятать, а среди людей жить не получится, раз они так её боятся. Вот и решила Ядвига среди зверей остаться. Благо, рукастая девонька была, да чёрной работы не боялась. А птицы и звери так к ней привыкли, что за свою принимать стали, помогать кто-чем стал, птицы веточки таскали, волки мясо да пушнину, лисы – травы целебные, ну и так, по мелочи…

Вот и появилась у Ядвиги своя избушка посреди леса, да не простая, а волшебная. Ежели путник шёл, пробираясь сквозь чащу и натыкался на тот чудный дом, то входа отыскать в него не мог. Как ни крутился – окна, да и те на семь замков закрыты, и в щёлку не подглядишь. А стояла та избушка не на сваях, а на курьих ножках, оттого так ловко и уворачивалась от любопытных взглядов. А особо настойчивым и пинка выписать могла, особенно мужчин не любила, ну точно живая была!

Одичала Ядвига, посреди своего спасительного леса, но, чтобы к людям выйти, и подумать не могла. В отражение своё в речке смотреть боялась, и вместе с тем обида в ней росла, на всех, на людей, на родителей, что обманывали, называя её красоткой; на подруг, что правду сказать не могли; на торговцев, что высмеяли её уродство. Долго думала Ядвига, как всем им отомстить, да придумала. Магию начала в себе развивать – нехорошую, тёмную. Да преуспела в том так, что сама себе дивилась: поведет рукой, муха замертво падает; топнет ногой, поганка из-под неё выглянет. Тут и стали звери и птицы косо смотреть на ту, что когда-то казалась им несчастной и всеми покинутой. И уходить стали, подальше от избушки на курьих ножках, как негласно прозвали её все вокруг. Осталась Ядвига теперь уже в полном одиночестве, ведь даже зверьё её теперь не жалело и не помогало.
Но и этого красавица заметила не сразу, ибо шибко увлеклась своим новым хобби. А как поняла, что никому уже не нужна стала, осерчала Ядвига на весь белый свет. И решила мор наслать на лес, что однажды приютил её, заплаканную и всеми обиженную. От злости разум помутился, бросила она на воздух слова запретные. Почернели деревья, листья скрючились, а птицы и животные, что убежать далеко не успели, обернулись монстрами богопротивными, да так и остались в обличии том незавидном, хищные да озлобленные.
И стал тот лес зваться Костяным, Мёртвым. Говорили, чья нога туда ступала, тот навсегда душу терял, куклой становился марионеточной. Незавидная участь…
Но случилось и то, что молодец добрый, не местный, проезжал на своем коне богатырском, да случайно увидел Ядвигу – издалека. Говорят, запала она ему в душу, хоть режь – не отстанет. И не знал он, что избранница его – зло во плоти. Да и знал бы – не отступился.

Стал он к ней клинья подбивать в надежде посвататься, да не осталось веры в людей у Ядвиги. Не верила она никому, а уж мужчинам тем более. Только злилась пуще прежнего – казалось, насмехается над ней незнакомец, красавицей называет, да и помнила она, как торгаши базарные от неё лица воротили.