— Стой, — командует он, когда я иду, чтобы открыть. — Я сам.

Николас поднимается с кровати, едва поморщившись и стиснув зубы, в два шага оказывается у двери и приоткрывает ее.

— Ваша милость, — раздается оттуда голос хозяйки. — Тут просили передать… Для того, кого здесь нет.

Я не вижу, что она отдает Нику, слышу только шорох бумаги. Что бы это значило? Действительно ли нас имели в виду?

— Свободна, — Ник отпускает служанку и прикрывает дверь.

Морщинка между его бровей с каждой прочитанной строчкой становится все глубже, будто его что-то беспокоит. Ник кидает на меня хмурый взгляд:

— Оставайся здесь и ни шагу за дверь. Поешь и ложись спать.

Я растерянно киваю, даже не пытаясь скрыть волнения. Он подходит ближе ко мне, сжимает мой подбородок своими пальцами и, заставляя утонуть в синеве его глаз, спрашивает:

— Ти, ты меня поняла? Ты же достаточно разумна, чтобы не нарываться на неприятности?

Я снова медленно, будто заторможенно, киваю. А в голове только одна мысль: “Мне нужно ему признаться”. Я чувствую, что это правильно, но точно не теперь, когда что-то не так.

— Николас, куда ты? — выдыхаю я практически без надежды, что он ответит.

— Нам повезло быть в нужном месте в нужное время, — загадочно отвечает Ник. — Я должен поговорить с человеком, а потом я вернусь. Обещаю.

Последнее он говорит, словно почувствовав мои опасения и сомнения.

— Ты же не будешь… Драться? Или использовать магию?

Ник усмехается и прислоняется лбом к моему лбу, закапываясь пальцами в мои волосы. Я забываю, как дышать, просто тону в его глазах. От затылка по всей спине, а потом и до кончиков пальцев разбегаются маленькие обжигающие и колючие молнии.

— Тиолла… — выдыхает Ник. — Как мне тебя разгадать?

“Я всегда была для тебя открыта, — хочется ответить мне. — Даже когда ты от меня отказался…”

— Я боюсь, — вместо этого говорю я, вкладывая в это все смыслы.

— Оставайся тут, не выходи и не открывай никому, — просит Ник, оказываясь еще ближе, буквально на расстоянии выдоха.

Я с трудом сглатываю, пытаясь подавить внутреннюю дрожь, и прикрываю глаза, ожидая, что он поцелует. Но вместо этого его руки ложатся на мои плечи, а потом скользят по ним, ласково касаясь рук. Чувствую тепло и легкую щекотку: он сам ранен, а лечит меня!

— Можешь не оставлять зажженными свечи. — Ник отстраняется, отходит, останавливаясь лишь на пороге. — Спокойной ночи.

Дверь захлопывается за Ником, и я слышу поскрипывание ступенек, пока мужчина спускается вниз. В груди поселяется непонятная тревога, зудящая и не позволяющая спокойно даже дышать.

Привожу комнату в нормальный вид после разлитого тазика, ужинаю, умываюсь… Понятия не имею, сколько проходит времени, я даже успеваю заснуть, хотя и не гашу свечи, как это мне сказал сделать Ник.

Но грохот и чей-то крик, смешанный с рыком, заставляют меня буквально подпрыгнуть на постели. Я никак не могу отдышаться и с трудом осознаю, где я. А потом волнение, плотно засевшее в груди, окончательно захватывает меня.

Шум внизу становится все громче, кажется, я даже слышу звон разбивающегося стекла. Боги! Что там происходит? Но там же… Ник!

Ослепленная переживаниями, я откидываю все увещевания Ника о том, чтобы я никуда не выходила. Что, если ему сейчас нужна помощь?

Выбегаю, чувствую шероховатые ступеньки под босыми ногами, кажется, даже получаю пару заноз, но не обращаю на это внимания. Одна-вторая-третья… И тут что-то заставляет меня остановиться, просто замереть на месте.

Вскидываю голову, и сердце ухает к пяткам. В конце лестницы стоит Гардариан. Все его лицо, как и рубашка, забрызганы кровью, а руки вытирают кинжал, который он всегда носит на своем бедре. Видимо, муж слышит мои шаги и медленно поднимает взгляд.