— Роберт, сынок… Ну не конец света, ну честное слово… — понизила голос мать аж до шепота. — Кого винить мне в этом — не пойму?

— Рассудок мой причиною всему! — закончил Роберт фразу средневекового армянского поэта на армянском и снова перешел на русский: — Если ты заберешь к себе Дину с Артуром, я буду только рад. Здесь он не будет учиться. А вот в твоем винограднике больше просто делать нечего.

— А Дину зачем забирать?

— Потому что она чокнутая… Ей перезагрузка нужна и хорошее вино. И тогда она, может быть, по мне соскучится. Мать, она Артура одного все равно не отпустит. Но тут дома она доведет и его, и себя — ну и меня в придачу. Поговори с ней, пожалуйста. Я вот никогда у тебя не просил помощи. Сейчас реально моя семья висит на волоске. Я не преувеличиваю. Мы в пух и прах разругались из-за Артура. Она не хочет меня видеть.

Молчания не последовало:

— Ты сейчас серьезно?

— Мать, я никогда не вру. И никогда не прошу помощи, если могу что-то сделать сам. Сейчас я ничего не могу. Эта неделя все перечеркнула — она меня не слышит вообще. Она просто не хочет рассмотреть всю ситуацию с моральной и с финансовой стороны. Она привыкла ничего не замечать, провела карточку и пошла дальше. Ну вот и у Артура хлеб на елках растет.

— Постараюсь поговорить, но не знаю… Вообще-то я с тобой про Лию поговорить хотела… Ну да ладно, в другой раз… — мать тяжело выдохнула. — Ты меня расстроил, Роберт. Очень.

— Ну что про Лию? Давай скопом. Как говорится… — и перешел на грузинский: — Брошусь я в Куру, не в Куру — так в море! Пой, Саят-Нова, пой, лелея горе! Горе да беда — вот твоя награда. Мать, не молчи… Ну что там с твоей Лией не так?

Секунд пять Светлана Львовна молчала, подбирая слова — за это время Роберт успел закрыть все окна, даже прошлые сообщения от жены.

— Жанна очень беспокоится о дочке…

— Можно короче? — перебил он достаточно грубо.

— У нее есть любовник.

— Я за нее очень рад, — перебил чуть громче. — Давай, давай, мысль развивай быстрее. У меня рабочий день вообще-то.

Роберт захлопнул экран ноутбука, и большой экран тоже погас.

— Поговори с ней.

— О чем? Можно хоть немного конктретики? — говорил, уже не скрывая раздражения.

— Конкретики мало. Жанна знает только, что он женат, у него есть ребенок и то, что это тупик?

— В плане?

— В плане будущего. Роберт, ну что за вопросы? — теперь раздражение появилось и в голосе Светланы Львовны. — Лии сорок один. Дочка взрослая. Конечно, Жанна надеется, что она еще устроит себе личную жизнь худо-бедно.

— Худо-бедно уже было. Дальше?

— Ты должен убедить ее расстаться с ним. Понимаешь? Он сам не уйдет, ты же понимаешь…

Роберт почесал подбородок и только сейчас сообразил, что забыл побриться.

— Откуда я должен это понимать? У меня никогда не было любовницы. Бабе сорок лет. Давайте вы, пенсионерки, не будете лезть, а? Разбирайтесь с двадцатилетним, вам мало геморроя? Мне достаточно.

— Роберт, Лия не посторонняя тетка…

— Мать, я прошу тебя, хватит! Хватит того, что я всю жизнь плачу за ее ошибку. Потому что вы убедили меня, что это я виноват…

— Я никогда тебе этого не говорила.

— Говорила твоя Жанна, это одно и тоже. Мы выбираем, нас выбирают… Не надо было мне назло выходить замуж и заводить ребенка. Я люблю Веронику, мне ее безумно жалко, но заберите от меня ее мать. Если она наконец-то нашла кого-то, то я буду последним человеком, который полезет это разрушать. Я к этой женщине близко подходить не хочу. Полгода не знать, что ее дочь спит с моим сыном — я не понимаю, как это может быть правдой! Вот убей меня, не знаю… И бабушка туда же!