Дина донесла вилку до рта, но едва прикусив кусок, выплюнула обратно на вилку.

— Я не могу спать, не могу есть, я ничего не могу…

— Ты больна, тебе к врачу надо. Ты в дурке окажешься…

— Мне не нужен врач, мне просто нужно уйти, — Дина сцепила пальцы на крае стола позади тарелки.

— Тебе уйти некуда. Надо аэродром было подготавливать, а не посылать мужа трахаться на сторону. Ты не понимала, что его быстро к рукам приберут, не понимала? Да она только и ждала этого!

— Не подберет. Ей дочка всю малину испортила. Он не сможет с ними жить. Просто не сможет. Ему стыдно…

— Стыдно? — Маша открыла рот, точно собралась пропеть первую букву алфавита. — Вот стыд ему точно не грозит, поверь… Тогда бы он точно к ней не пошел. Даже мысли бы не возникло, что можно переспать с женщиной, которую знает твоя жена. Не просто знает, а на одной кухне с ней тусуется… Которая кусок от себя отрывала ради нее. Нет, ну извини… — Маша откинулась на спинку стула и закинула ногу на ногу. — Асоев был реально идеальным. Такого мужика сейчас не найти, но ты, морковка, его просрала. Променяла на месячные…

Господи! Дина зажмурилась — Маша который год твердила, что у подруги проблемы с сексуальным желанием начались из-за препаратов, которые Дина пила, чтобы свести менструальный цикл к одному дню. Не хотела верить, что можно перестать хотеть мужика, потому что тот перестал быть для тебя принцем.

— У меня это не от гормонов, да что же ты прицепилась к таблеткам!

— Тогда слезь с них. Вдруг либидо вернется. Тебе же никого не хочется!

— Это ты себе придумала про таблетки. Это у меня в голове… — Дина тронула волосы.

— Ну в этом я не сомневаюсь, что в голове… Но первый шаг — слезть с таблеток!

— Ради чего? Ради кого? Его нет, все… Ты не понимаешь? Я его не люблю, раз. Я его не уважаю, как отца, два. Но он хороший человек — я хочу, чтобы он отвалил и начал новую жизнь. Для мужика он молод, найдет себе новую жену…

— Лию?

— Нет, говорю ж тебе, нет… Она попыталась, нет… Он ко мне вернулся.

— Но снова ушел?

— Не к ней… Артур тут… При нем он не сможет. Ему хочется быть идеальным перед ним. Но уже не сможет — я много Артуру наговорила. Лишнего. Специально. В отместку.

— Дура ты, морковка! Ну кто в чистом поле садится?! Только асы! А ты клуша… Почему до аэродрома не дотянула? Почему нормально развестись не могла?

— Да кто мне даст развод? При ребенке… Ты смеешься? Мы — идеальные, Роберт Халатович… До тебя до сих пор не доходит?

— Да до меня много чего не доходит! У меня дочь растет! Да я знала, в кого она в садике была влюблена! Лия не видела, что дочь пристает к Артуру, не видела? Или решили двух мужиков одновременно у тебя утащить?

— Нет, не видела… Дура, значит.

— Почему ты так уверена, что не она дочь под Артура положила? Сама под папашку легла же…

— Знаю, — Дина смотрела в сторону. — Армянки в массе своей дуры…

— Русские такие умные… Я тебя умоляю!

— Бабы все дуры, но я хоть умную из себя не корчу. И не мщу. Знаешь, бумеранг же прилетает. Я тебе не говорила… Ты тоже никому. Я это расскажу Роберту, если только Лия попытается предъявить на него права. И я уверена, что даже не попытается. Она в любовницах так до конца жизни и проходит… Наша сволочь не переписал на нее парикмахерские, она всего лишь директор. Мне тут бухгалтер не ту папочку зашерил, не по кабаку… Он хитрожопый, ты даже не представляешь, насколько! — уже тихо смеялась Дина. — Лия сделала вещь, за которую даже я готова ее зарезать… Она дочку на аборт послала. Зная мою историю.

Маша выругалась — по-русски, потом еще и по-французски.