— Или остаться тут навсегда, — говорит тихо, но так, что я все-равно слышу.

11. Глава 11

Тимур

Вечер в кругу семьи я помню плохо.

После того как мы с Катей вернулись, я вел себя более-менее адекватно. В разговорах участвовал, на вопросы отвечал, сам спрашивал то, что меня интересует.

Пообщался с братом. Я совсем его не знаю, как и он меня. Когда я уезжал, он был совсем крохой, сейчас же передо мной взрослый пацан, школьник.

Веселый, беззаботный.

Я вижу их связь с моим отцом и ловлю себя на конченом чувстве зависти.

Нет, грешно корить отца, да и не за что. Он давал мне всю свою любовь и внимание, всегда находил для меня время, хотя работы у него было немерено.

Батя — идеальный отец. И мне, и Демику повезло с ним.

Я вижу их связь и понимаю, что моя связь с отцом разорвана. Шесть лет… не год, не два. Шесть. И я теперь другой.

Теперь нам надо снова выстраивать наши отношения. Делать вид, что ничего не изменилось, невозможно. В наших жизнях случилось слишком много всего.

За весь этот вечер я невольно ловил себя на зудящим в груди чувстве — мне тут больше не место. Вклеить меня в их семейный альбом жизни будет сложно, и мне для этого надо постараться больше всех.

Способен ли я на это?

— Хочешь, покажу тебе свою комнату? — спрашивает у меня Демид с выражением неловкости на лице.

— Хочу, — киваю, и его лицо светлеет.

— Идем.

Послушно шагаю за братом. Тот показывает мне свои сокровища — наклейки, которые коллекционирует.

— Это румбокс, я клею их вот сюда, — поясняет Демик.

— Это же обычный блокнот.

Демид поднимает взгляд и смотрит на меня как на мамонта.

— Ну… это румбокс.

Поднимаю руки, сдаваясь.

— А это что?

— Светильник. Я сделал его сам. Там светодиоды. Вдеваешь проводок в цветок из комплекта, а потом устанавливаешь это все вот сюда.

— Нихе… ничего себе. — Я честно на нахожу слов, чтобы описать, насколько я впечатлен.

У него куча портативной электроники: электрические точилки, электрическая лампа, наборы для чистки компьютера, экологический аквариум.

Демику сложно со мной, я вижу. По сути, Катя права: я для них чужой.

— Ладно, пошли обратно, — поднимается.

Снова иду за ним следом, возвращаюсь за стол. Отец и Ольга всячески поддерживают легкую и непринужденную беседу.

Вот только напротив меня сидят двое, которые не спешат вовлекаться в разговор.

Катя и Надя.

Катя косится на меня. Ненавидит. Надя же смотрит так, будто я Кощей Бессмертный, который сейчас снимет голову и положит ее на стол.

С Демиком мне было проще, чем с Надей.

Она опасается меня, это заметно невооруженным глазом.

Да и немудрено.

Она совсем маленькая, а я здоровый мужик, который вышел из себя в ее присутствии. Как и любой нормальный ребенок, она попросту испугалась. Не могу винить ее за это.

Даже наоборот.

Мне следовало лучше держать себя в руках, а не звереть в присутствии беззащитных девочек — Ками и Нади. Но едва Камила сказала мне обо всем, у меня буквально снесло крышу.

В голове не укладывалось.

Просто не сходилось ни черта.

Вот она кладет на язык таблетку. И она ее выпила — сто процентов. Я видел это собственными глазами.

А вот пятилетняя девочка, маленькая копия Кати, стоит и смотрит на меня, как на самое страшное чудище.

Катя, конечно, все объяснила.

Самым, мать его, мерзким способом. Чтобы мне тошно было, назло. Я знаю…

Переспала она с ним тоже назло мне? Или по большой любви?

Прям вот так сразу… На тот момент я даже еще не прибыл на точку и мог звонить, писать. А она тут с ним…

А говорила, что любимый. И единственный. Что никогда и никого не полюбит после меня.

Врала, выходит.