- Я долго думал, все эти дни… говорить тебе или нет. Потом решился. Тот конверт с фотографиями Ильи, что ты отправила Ярославу в первый день рождения сына до сих пор у меня. Я предупредил девушек в отделении почты и мне его отдали.

Я… не нашла слов. Я жила мыслью о том, что пережила все свои обиды. Что я выше мелочной ненависти. Что я больше не думаю о том, что было. Я живу настоящим. Тогда я ещё наивной была. Вдруг подумала, что лишать Ярослава сына полностью нечестно просто с моей стороны. Тогда у него ещё не было столько сил и возможностей, как сейчас. С отцом и бетонным забором военного городка он бодаться бы не смог. Шпана – говорил про него отец. Качал головой на очередное его авантюрное мероприятие. Говорил, что он плохо кончит… Ярослав никогда не нравился отцу. Не для него он растил единственную дочку.

Те фотографии… Глупая я была. Молодая. Решила, что обязана держать Ярослава в курсе. Рассказывать и показывать, как растёт его сын. Думала может, что они смогут видеться, когда все страсти, с разводом, на котором вместо меня был адвокат, улягутся. Но… письмо ушло и ничего не случилось. Тогда я поняла, что инициатива не то, чтобы наказуема. Порой она просто остаётся незамеченной.

- Зачем? Зачем… ты говоришь мне это сейчас?

Отец закрыл дверь на кухню, прикурил, стоя у открытого окна, старательно выдувая дым на улицу. Я ждала. Не то, чтобы это было важно… Некоторые этапы своей жизни я стараюсь просто пролистывать.

- Теперь, когда он снова нарисовался в вашей жизни… Эта информация может всплыть. Я бы не хотел, чтобы ты поставила себя в неловкое положение.

- Ясно.  

Вот и все. И правда – давно неважно. Но руки, которыми я собирала со стола грязную посуду предательски дрожат. Нет, я не лелею никаких мечтаний. Я рационалистка. Но даже прожженым сучкам порой бывает очень обидно.  

- Больше ничего сказать не хочешь? – уточнила я.

Папа покачал головой. Но… после паузы. Пауза мне не понравилась. Суматошный день прошел, папа уехал рано утром, забросив по дороге Илью в школу. Я осталась дома одна, я редко бываю в одиночестве. Подумала о том, что на работу можно и опоздать. Достала папку с рисунками. На очереди была поздравительная открытка на рождение младенца. Стилизованная под старину, отпечатанная на грубой жёлтой бумаге. Её ещё не было, а я уже представила все. Сначала открытку отпечатают, а декор доработаем вручную.

Но сейчас нужно нарисовать младенца. Милого и пухлого. Со всеми положенными складочками. В смешном чепчике с оборочками. Серые линии легко ложились на бумагу, я выводила детскую ножку с трогательных ямочками когда меня вновь посетило дежавю. Что-то не так со всеми этими младенцами. Я даже снова на свой живот посмотрела. Плоский. Прижала ладонь, словно боясь верить одним лишь глазам, ощутила, как нервно бьётся пульс чуть выше пупка. Что-то нужно делать, так и до психоза недалеко.

- Антон, - позвонила я. – Чем ты занят?

Прислушиваюсь – на заднем фоне монотонный бубнеж, Антон подтверждает.

- Слушаю, как старые скучные люди скучно рассказывают о том, как делать деньги.

- Как думаешь, тот люкс ещё можно снять?

Наверное, дурная идея выбивать из головы одного мужика сексом с другим. Но отчего бы не попробовать? На работу я опоздать уже решилась, справятся и без меня, Илья в школе, а в моих мыслях чужие младенцы и бывший муж. Люкс для новобрачных был занят, но номер достался отличный. Весь город – как на ладони. Если приглядеться, что видно школу Илюшки, если знать, где искать. А высотка Ярослава торчит совсем рядом.