– Отойди, – снова шепот. Да черт его. Говори громче, дура.

– Ты боишься меня? – неожиданно. Отчего я недоуменно распахнула глаза, заморгав.

– Что? Нет! – а сама сильнее вжалась в стеллаж, пытаясь отстраниться. Немного пространства, чуть-чуть свежего воздуха. Я много прошу?

– Тогда почему ты трясешься?

– От ненависти, Дань. Я ненавижу тебя, – произнесла как можно холодно, пытаясь вложить туда равнодушие и внутреннюю прошлую боль. Вышло довольно честно, он аж дернулся, словно получил невидимую оплеуху.

– Я не могу тебя за это осуждать, – с хрипотцой произнес после паузы, – я правда был идиотом.

– И остаешься.

Он неуверенно качнул головой, на секунду посмотрев куда-то за меня, будто ему было стыдно. Ха-ха, ему и стыдно.

– Может быть, – ушел от ответа. Еще бы он признал это. Теперь я скривилась в ухмылке, потихоньку беря себя в руки.

Он сжал мои плечи сильнее и прислонился лбом к моему лбу, закрыв глаза.

– Ты. Нужна. Мне.

– А ты мне нет, – прошипела. – Пусти.

Но попыток выбраться почему-то не делала. Просто стояла, слушая свой сердечный ритм. Ругая себя за него.

– И ты совсем ко мне ничего не чувствуешь? – приподнял бровь, но в наигранном удивлении. Как будто прочитал меня, и теперь просто ждет правильный ответ. Точнее, в его понимании правильный, ведь мне пофиг. Все чувства закончились еще тогда, окончательно и бесповоротно, а это… это отголоски прошлого, не больше.

– Совсем.

– Да? – он слегка опустил ладонь по плечу, легко касаясь пальцами. Когда ткань рукава закончилась, я ощутила, насколько его пальцы обжигают кожу. Это тепло проходило глубже, под кожу, одновременно леденя и заставляя кровь кипеть.

Другой рукой он все еще крепко держал меня, чтобы не думала сбежать.

Провел вниз, вызвав мурашки. Вверх. Пальцы коснулись ключиц и прошлись вдоль них. Он наклонился так, словно хотел поцеловать в шею, но в итоге завис над кожей на нескольких миллиметрах. Ее опаляло только его дыхание, но оно и без поцелуев сводило с ума.

Я ненавижу его. Ненавижу. Нена… ах…

Рука сжала грудь.

– Ты охренел! – задергалась, начав его лупить по чему придется. Как он смеет! Позволил себе лапать меня!

Рывок, и он развернул меня к себе спиной, прижавшись всем телом. Ягодицы уперлись в его стояк, и меня пробрала дрожь. Наверное, от страха, что он зайдет слишком далеко. Но хочу ли я, чтобы он останавливался? Что за мысли, конечно, хочу! Гад!

Но отбиваться я уже не могла, поскольку пришлось упираться ладонями в стеллаж, чтобы сохранить равновесие. Одна рука парня снова мяла грудь, да так, что я непроизвольно издала еле слышный стон и тут же прикусила нижнюю губу, пытаясь не выдать, что мне это нравится.

Другая ладонь нетерпеливо то приставала ко второй груди, то спускалась ниже до низа живота, словно выводя там какой-то возбуждающий рисунок. Я отпустила руки и опрокинулась на него, умирая внутри себя от желания. Данил сделал пару шагов назад и облокотился на стену, все еще держа меня в руках. Дыхание щекотало мне ухо, и хотелось… да много чего хотелось.

Я сдалась за секунду. Без особой внутренней борьбы. Все мои стены, выстраиваемые столько времени, просто рухнули к его ногам. Я сама еле стояла.

Потребность чувствовать его. В этот момент. Сейчас.

Ладонь пробралась под футболку, проскользив по животу и скручивая мои внутренности в тугой комок, выше, обратно к груди, но теперь неприкрытой, со стоящими горошинками сосков, которые выдавали меня с потрохами. Да, она была плотной, и я не надевала под нее лифчик. Он сжал их между пальцами, сначала слегка прокрутив и оттянув. Каждое движение отдавалось импульсами тока, доходя до самого низа, что мне пришлось прижать друг к другу ноги в попытке утихомирить ЭТО. Что-то старое, давно забытое, но сносящее все границы.