– Арсений Романович, ну что? Поохотимся или порыбачим? – губернатор отвлёк меня от мыслей о растворившейся в лесной чаще язве.

– Да всё равно. – развернулся в сторону хозяина области. – Вам лучше знать, чем меня развлекать.

– Тогда рыбалка!

Ну рыбалка, так рыбалка. На ней хоть молчать принято, чтобы рыбу не распугать.

Надо признать, мне здесь нравилось. На этой таёжной заимке можно отлично, правда, с условным комфортом, жить не одну неделю.

Справный бревенчатый домик с печкой. Конюшня с сеновалом и навесом для лошадей. Дровник. Даже туалет в отдалении имеется. Небольшой двор огорожен изгородью из жердей, крепкий хозяйственный сарай за домиком. Даже собственный ручей на территории, с выдолбленным в каменистой породе углублением, куда набиралась вода.

– Тогда я лодку из сарая вытащу, а вы пока удочки расчехляйте! – Олег Ефремович пошёл за дом, а я ещё раз огляделся вокруг и запрокинув голову глубоко вздохнул. Чёрт, хорошо то как здесь! Тихо, спокойно, не суетно. Словно весь мир завис, притормозил со своим прогрессом, развитием и саморазрушением.

Пожить бы здесь недельку в одиночестве. Выдохнуть. Задолбался я что-то, устал. Слишком бешеный ритм взял. Вроде и привык, годами так живу, а вот сейчас понял, что что-то упускаю. Когда я в последний раз любовался красотами природы? Вечно всё на бегу. Сон, еда, работа, даже секс с собственной женщиной и тот в коротких передышках между поздним ужином, или ранним завтраком и сном.

Алёна, конечно, умеет расслабить и доставить удовольствие, но и мозги вынести тоже успевает. Претензий у неё ко мне до хрена, я её понимаю. С таким графиком и темпом работы слишком мало времени у меня на неё остаётся. Только трахнуть перед сном и, уже засыпая, слушать о чём она там мне щебечет. Главное, запомнить о её очередной просьбе или желании. Редко ей в чём-то отказываю. Почему не побаловать свою женщину? После очередного подарка или исполненного каприза, она минимум неделю шелковая и ласковая как сытая кошка.

– Что, Пётр Михайлович, бросила тебя с нами хозяйка? Не взяла с собой?

Устроившийся на деревянном настиле небольшого крыльца, пёс недовольно поворчал, и снова грустно уронил лохматую голову на лапы.

– Может она от недотраха такая злая, а? Белка твоя бешеная.

Петя дёрнул ухом, отгоняя мошку, но не посчитал нужным даже посмотреть на меня.

– Весь в свою хозяйку. Ноль внимания, фунт презрения. – я хмыкнул и, перешагнув через лохматую тушу, вошёл в домик. Где тут удочки-то?

– Арсений Романович, готовы?

– Готов, готов... – пробурчал себе под нос. Прихватил с широкой деревянной лавки чехол. Ещё раз с интересом оглядел дом, разделённый большой печью на две части. В одной пара кроватей, в другой грубо сколоченный стол и широкие лавки. Закрытый шкафчик на стене, полка с посудой. Чистота и порядок. Белка присматривает? А может, и ночует здесь, когда в тайгу уходит?

Что-то она из головы у меня не выходит. Даже дом этот примеряю на неё. Ищу признаки её присутствия во всём. Нравится мне эта странная Белка, что ли? Необычная она, непохожая на женщин в моём окружении. Дерзкая, плюющая на правила, живая. И одновременно магнетическая, грациозная как дикая лесная кошка.

Смотрел на неё сегодня, пока впереди меня на лошади ехала, покачивалась монотонно в седле. На спину её стройную, гибкую. Как пригибалась к лошадиной шее, проезжая под низко растущими ветками, рукой отводила от лица. На задницу её в седле, круглую и крепкую, как орешек. Мысли дурацкие в голову лезли.

Что-то в ней знакомое… не знаю… Если бы не её странный, сиплый голос, можно было представить, что это Мира. Девочка, которую я когда-то бросил. Да, изменившаяся до неузнаваемости, но глаза…Таких колдовских глаз я больше не встречал. Необычных, ведьмовских.