Муж всегда летал на встречи и в командировки отправлялся. До рождения Евы и я с ним моталась иногда. Он расстаться со мной не мог… От этого сейчас еще горше. Последние полгода или чуть больше Рома зачастил с разъездами. К ним, значит, наведываться почаще стал. Жил, ел, пил, вниманием одаривал, спал с этой женщиной… А потом ко мне возвращался и делал все то же самое. Занимался любовью с ней, а потом ко мне в постель ложился. Теми же губами целовал нашу дочь. Крепко обнимал того мальчика, а потом держался за мои ладони и так искренне шептал, что любит больше жизни. Что мы его семья. Его жизнь. Боже, от осознания его двуличности даже дышать было больно.

И все вроде бы понятно, но у меня оставалось много вопросов, и мазохистская часть меня очень хотела получить ответы, хотя я совсем не уверена, что смогу выдержать эту правду. Я всегда считала себя сильной, а сейчас сыпалась, как саманная крошка с усталых стен казавшегося крепким дома.

Под утро я все же уснула. Хорошо, что нас оставили в стационаре, сказали дня на четыре. Я была только за. Впервые мне вообще не хотелось домой.

Вечером позвонила Артему, брату мужа. Мы учились вместе и были хорошими друзьями. Я хотела поговорить с ним. Понять кое-что. Узнать, кто еще мне врал.

— Твой любимый, — он вручил мне большой стакан капучино, — с корицей.

— Спасибо, — задумчиво улыбнулась, рассматривая Артема. И вспоминая…

Я была не настолько далеко, чтобы не увидеть внешнего сходства мужа и того мальчика. Возможно, проходя мимо в другой, счастливой жизни, не заметила бы, а сейчас это било наотмашь. Ева в меня была, только глаза папины — серые. А мальчик похож. Вероятно, поэтому Рома так гордо прижимал его к себе: пацан, сын, копия! Рома и Артем тоже похожи, стопроцентные братья. Старший и младший. Они очень близки. Интересно, брата мой муж оповестил, что у него есть племянник? Если да, то как Артем так спокойно в глаза мне смотреть мог? Ведь мы тоже близкие, друзья! Когда-то даже говорил, что влюблен…

— Ты как? Выглядишь усталой.

— Хреново мне, — выдала, горько хмыкнув.

— Наташ, мне тоже гланды вырезали, — он демонстративно открыл рот, — и ничего. Ева ребенок, завтра и не вспомнит. А Ромыч где?

— В командировке. Ты не знал? — обронила тихо.

— Знал, — его голос едва заметно дрогнул, — но ведь Ева в больнице…

— Я не звонила ему. Не стала отвлекать от встречи с семьей.

Артем метнул в меня настороженный, немного изумленный взгляд. Попался!

— Семьей? — хрипло переспросил.

— Ты знал, да? Знал и мне не сказал!

— Наташа… — попытался коснуться меня, но я дернула плечом.

— Знал, что твой брат изменяет мне. Что прижил сына на стороне. Прячется по отелям с любовницей и ребенком! Как мерзкий трус! — мой голос звенел, поднимаясь неприлично высоко для приемного покоя.

— Наташа, послушай…

— Знал или нет?

— Нат…

— Ответь!

— Знал!

— Значит, это правда, — проговорила тихо. — Мне не привиделось…

Сердцу хотелось, чтобы все это оказалось дикой ошибкой, дурацкими недопонимание, страшным сном. Но это правда, горькая и тяжелая. Теперь «это» — моя жизнь. Но нужна ли мне такая жизнь? Этого ли я ждала, соглашаясь выйти замуж за Демьянова? Когда-то он покорил необузданным желанием любить меня. Не подчинить и иметь, а именно любить. Пришел, увидел, победил. Рома сказал, что это любовь с первого взгляда. Что я единственная… Лгал. Как минимум еще одна женщина была дорога ему настолько, что даже зачал с ней ребенка. Не верю, что Рома мог быть неосторожным в ничего незначащей интрижке. Нет, это женщина была важна для него.