– Что-о? В смысле? Что значит, ушла? – рассыпанными по полу горошинами стучат один за другим вопросы.

– В прямом смысле. Мы разводимся.

– Да ну на хрен? – выдаёт на одном дыхании. – Пардон за мой французский.

Маринка как была, так и остаётся прямолинейной, немного грубоватой, и в чём-то даже жёсткой девушкой. Пацанкой одним словом. А какой ещё можно быть, имея двух младших братьев?

– Вы что, правда подали на развод? – уже в четвёртый раз задаёт один и тот же вопрос Марина, когда мы сидим с ней в небольшом кафе недалеко от бывшей школы. – Ты не шутишь?

– Мариш, пожалуйста, – прошу подругу непонятно о чём.

Я и сама не знаю, как так получилось, но так будет лучше.

Наверное.

– Ладно, – сдаётся. – Не хочешь – не говори. Но, блин блинский, как так-то?! – на эмоциях восклицает слишком громко, привлекая к себе внимание. – Извини, – понижает голос.

– Как обычно. Люди женятся, а потом разводятся.

– Так-то люди! Но вы с Ромкой… – шумно выдыхает, качая головой. – Ириш, я думала… Нет, я была уверена, чёрт возьми, что вы вместе навсегда.

Я тоже так думала.

Перед глазами встаёт горящий взгляд Романа, когда мы сказали друг другу своё да. Ромка вынес меня на руках из ЗАГСа и долго кружил прямо на улице. На нас оборачивались прохожие, и люди улыбались нашему счастью.

– Ириш… – вырывает меня из воспоминаний Марина.

– Не надо. Хватит. – Смахиваю рукой непрошенные слёзы, прожигающие дорожки на моих щеках.

Носова пересаживается ко мне и обнимает за плечи. В кафе немного народа, но на нас косятся. Только мне глубоко безразлично, как всё выглядит со стороны.

– Ириш, может, это и к лучшему? Вы ведь постоянно ссорились.

– Ссорились, – отвечаю эхом.

– Ну вот. А теперь не будешь! Это же явно лучше!

– Не знаю. Я люблю его, Марин… – Моя выдержка мне изменяет, и я уже не пытаюсь сдержать слёзы. – А он… В общем, мы уже всё решили.

Гронский это Гронский. Он никогда не меняет своих решений.

– Ой, нашла из-за чего плакать. Радоваться надо!

– Чему?

– Свободе. Сво-бо-де!

– Какой свободе, Марин?

– Обыкновенной. Живут же люди как-то после разводов, даже не вспоминают про бывших. Значит, и ты сможешь его забыть.

Только забыть Гронского у меня вряд ли получится. Это муж – явление временное, а бывший муж… Тут уже всё, это навсегда.

И как бы я ни старалась, но забыть свою первую любовь у меня не получается.

– Не передумала? – спрашивает Рома, когда я подхожу к ЗАГСу, куда месяц назад мы с ним подали заявление.

– Нет.

Украдкой скольжу по нему взглядом, словно хочу запомнить последние мгновения, пока мы ещё связаны друг с другом.

– Тогда пошли, – ухмыляется и открывает дверь в заведение, где проходила наша регистрация. Только сейчас мы пришли за другим.

Детей у нас нет, имущественных споров тоже. Сухая женщина механически производит регистрацию расторжения нашего брака, и выходим мы уже чужими друг для друга людьми.

– Ты сейчас куда? – интересуется Гронский будничным тоном, как будто ничего не случилось.

– Не знаю, – отвечаю еле слышно, глотая застрявший в горле ком.

– А то, может, отметили бы, – предлагает, усмехнувшись.

Что отметить? Наш развод? Зачем? Ведь нашего завтра уже не будет. Не могу понять, он издевается или прикалывается?

Только мне не до шуток. Не могу произнести ни слова, безмолвно качаю головой и ухожу в другую сторону, совершенно не видя, куда иду из-за застилавших глаза слёз.

4. Глава 3

– Ира, это уже не дело, – пытается вернуть меня к нормальной жизни Марина, намекая на мою полную апатию к происходящему.

Даже стычки с Златой меня не волнуют. Сестрице отвечаю чисто на автомате, потому что иначе она совсем обнаглеет. Хорошо, хоть мачеха не лезет со своими советами.