17. Глава 17. Ева

– Иди в душ первой, – Петя показывает на дверь ванной комнаты едва мы переступаем порог его квартиры. – Где чистые полотенца ты знаешь.

С нас обоих течет. Мои волосы превратились в сосульки и с них льется вода, одежду хоть выжимай. Джинсы Пети насквозь промокли.

– Ты пропускаешь меня первой? – игриво вздергиваю вверх бровь. Сама того не понимая, начинаю флиртовать с Коноваловым, а когда спохватываюсь, то оказывается уже поздно.

– Можем пойти греться вместе, – предлагает понижая тон. Обжигает меня пламенным взглядом.

Не предупреждая о своих действиях, Петя снимает футболку и стягивает с себя промокшие джинсы. Остается передо мной лишь в трусах.

– Хочешь? – многозначительно играет бровями. – Могу потереть спинку. Сделаю как ты любишь, – подмигивает.

От его предложения вспыхиваю словно спичка, аж все тело начинает гореть. И это если учесть, что я по-прежнему в мокрой холодной одежде.

Коновалов самый настоящий провокатор и несносный гад!

– Обойдешься, – фыркаю отворачиваясь в сторону и тем самым разрывая зрительный контакт.

Дышать сразу становится легче, а вот телу холоднее. Кожа покрывается пыпурками и чтобы хоть немного согреться, приходится себя обнять.

– Иди уже, – добродушно смеется Петя. Открывает мне дверь в ванную комнату и включает свет. – Полотенце принесу. Не хватало еще, чтобы ты промерзла до костей и заболела.

– Ты беспокоишься обо мне? Нашем ребенке? Или об испытательном сроке? – спрашиваю до того, как успеваю прикусить язык. – Долженков ведь быстро мне найдет замену, если я слягу, – добавляю желая переключить разговор в максимально безопасную плоскость.

Не нужно при Пете упоминать о беременности. Он высказался на этот счет и свое решение не поменяет.

Я должна научиться жить дальше с мыслью, что ему не нужен наш малыш и не тешить себя иллюзиями. Коновалов четко дал понять свое отношение к ребенку.

То, что я оказалась у него в квартире случайность. Такого больше не повторится.

Никогда.

Он одаряет меня суровым взглядом, плотно сжимает губы и жестом поторапливает зайти в ванную.

– Обо всем сразу, – говорит перед тем, как захлопнуть дверь.

Меня трясет, но на этот раз уже от холода и я этому рада. Потому что если бы трясло от нервов, то справиться с этим было б гораздо сложнее.

Снимаю одежду, закидываю ее в стиральную машинку и залезаю в душ. Когда открывается дверь, то я уже оказываюсь спрятанной за шторкой.

– Ты все кинула? Стирку могу запускать? – уточняет Петя находясь с той стороны тонкой полупрозрачной шторки.

Я чувствую на себе его пламенный взгляд и по коже пробегает волна жара. Горячая вода кажется вдруг холодной.

– Запускай, – разрешаю.

У Пети в квартире, в отличие от нашей с Марьей, вода настроена правильно. Когда включается на кухне или в стиральной машине, то напор не скачет и благодаря этому можно спокойно мыться, а не постоянно настраивать температуру.

– Сухая одежда и полотенце на машинке, – предупреждает Петя.

– Спасибо, – благодарю. – Насчет одежды весьма неожиданно, – признаюсь, но Коновалов меня уже не слышит. Он выходит из ванной как раз в тот момент, когда я говорю. И больше не возвращается.

Сделав воду чуть горячее, стараюсь прогреть тело как можно быстрее, ведь Петя тоже замерз и ему тоже нужно согреться. После последнего выезда из отряда и так вылетело три человека.

Сережа после операции еще десять дней будет в больнице, у Сидоренко выбито плечо и врачи ему запретили сильные нагрузки, а Смирнов получил сильный ушиб. Ваня, конечно, уговаривал оставить ему допуск, но медики были настроены категорично. Чем все закончилось не знаю, ведь Смирный ужасно упрям. Не удивлюсь, если завтра его встречу на базе.