— Я тебя понял, Кира. В общем, ничего нового.

Я снова задумалась.

— А ещё я хочу знать, жива ли моя собака. И, если да, забрать и её. Он отнял у меня всех, кого я любила, теперь я хочу вернуть их.

Рихард изогнул уголок губ.

— Для этого придётся превратить зал суда в ринг.

— Да хоть в поле битвы, мне всё равно. Он сказал моему сыну, что мама не придёт, — я жёстко посмотрела на Рихарда, — но он ошибся. Я приду. Даже если придётся ползти под обстрелом. Один раз я отступила, больше — никогда.

— Придётся, — подтвердил он. — Ещё и по грязи.

***

Тёмные очки скрывали пол-лица.

— Вот и хорошо. — Я накинула шёлковый платок и вышла из машины.

Понимала, что не должна этого делать, но терпеть не осталось сил. Чем ближе подходила к площадке, тем сильнее становилось волнение. Детские голоса услышала ещё издали: визг, вскрики, похожие на рождественские колокольчики. Какой-то мальчик звал другого по имени. Представить, что среди этих «колокольчиков» есть и мой, не выходило.

Наконец площадка открылась взгляду. В какое примерно время няня выводит на прогулку Елизара, я знала давно — проговорился Рихард. Откуда об этом знал он, мне было неизвестно. С горки, которой раньше не было, скатилась девочка, двое малышей года по три копались в песочнице. И тут я увидела няню — девушку в бледно-розовом платье. В её волосах заколка переливалась стекляшками в вечернем солнце, а рядом с ней…

Я сглотнула. Если бы стояла на берегу океана, мне бы всё равно перестало хватать воздуха. Рядом с ней был мальчик.

— Елизар, — готовая закричать во всё горло, только шепнула я.

Невидимая рука сжала горло, вторая — сердце. Из-под вонзившихся в него когтей брызнула кровь. Мальчик повернулся, посмотрел в мою сторону и, взяв яркую машинку, отошёл от няни, но не к остальным детям. Поставил машинку на лавочку и прокатил туда-сюда.

— Я больше…

— Не скажу, что удивлён, — раздалось позади, прямо у меня над ухом. — И всё же, какого хрена ты тут делаешь?

Я порывисто развернулась и в буквальном смысле натолкнулась на Макара.

Он подошёл беззвучно, я и не заметила его приближения — так засмотрелась на сына. Когда я видела его в последний раз, он был совсем крошкой и едва выговаривал самые простые слова. Это из-за бывшего мужа я пропустила, как он вырос, как начал осознанно выражать мысли. Что ему нравится, что нет? Я даже не знала, любит он рисовать, лепить из пластилина или мастерить поделки. Я вообще ничего не знала!

— Догадайся, — ответила с ненавистью.

Конечно, он увидел в моих глазах слёзы. Этот чёртов мерзавец всегда видел всё, что видеть ему не следовало, и в упор не замечал нужное.

Макар сдёрнул с меня очки, взял за локоть и отволок за машины.

Обернулась в последний раз, чтобы увидеть сына. Он рос копией отца: темноволосый и уже сейчас высокий. Даже здесь я уступила. Любила мужа настолько, что растворилась в нём без остатка.

— Забыла, что не имеешь права приближаться к сыну?

— Не надо мне напоминать, на что я имею право, а на что нет, после того как ты пытался купить моего адвоката! У тебя вообще принципов нет?! Или ты так сильно испугался?

Он бы в жизни не признался, что боится, но на деле так оно и было. Я убедилась в этом. Колючий, холодный взгляд, впивающиеся в меня пальцы и деланая отстранённость. Он всегда отлично скрывал эмоции, но в этот раз вышла промашка.

— Не всех можно купить, Макар.

— Тебя я купил дважды.

Мерзавец! Я вырвала руку. С площадки раздавались детские голоса, только теперь я знала: голоса сына среди них нет. Несколько секунд с расстояния в десяток метров, вот всё, что мне досталось.