— Размахивающей перед камерами задницей модельке — нет. А вот модели с мировым именем, в прошлом году ставшей лицом знаменитого модного бренда… Я бы поспорила.

— Спорь. — Он приподнял фужер. — Можем выпить за это, если хочешь. Да… что ты там говорила? Поздороваться с тобой нужно?

— Не утруждайся. Переживу как-нибудь.

Он пил шампанское, глядя на меня. Хотел подавить, ничего для этого не делая — своей внутренней силой и харизмой. Это раньше у него получалось, теперь я могла противостоять ему.

Должно быть, он понял, что прежние штучки на меня не действуют.

— А помнишь, наше с тобой знакомство тоже состоялось на мероприятии вроде этого.

— Это был юбилей жены губернатора. Успенского.

— Да? Какая у тебя хорошая память.

— Ты даже не представляешь, насколько хорошая. Я ничего не забыла, Макар. И ничего не простила.

— От официантки до покорительницы подиумов… — Он цокнул языком. — Ты прошла большой путь, Кира, но сути это не поменяло. Только передник сменила на костюм стриптизёрши, — показал бокалом на мой вырез.

— Я хоть что-то поменяла, а ты не поменялся вообще. Как был мудаком, так им и остался.

Мы разом замолчали.

Я ненавидела его за каждую свою слезинку, за все бессонные ночи, за холод, не покидающий сердце уже четыре года. И те два, которые прожила с ним, я его тоже ненавидела.

— Я заберу у тебя сына, даже если для этого мне придётся тебя убить, — сказала я очень тихо, глядя ему в глаза. — Если мне придётся взять нож и воткнуть в твоё поганое сердце, я это сделаю, Макар. И рука не дрогнет.

— Ты бы поосторожнее с такими заявлениями. А то мало ли. Как там говорится? Всё, что вы скажете, будет использовано против вас в суде.

Он скривил губы. От него пахло спиртным. Я ненавидела, когда от мужчин пахло алкоголем, это напоминало о прошлом — о нашем с ним прошлом.

Я сжала ножку бокала, боясь, что ещё чуть-чуть — и либо отломлю её, либо выплесну шампанское в наглую рожу этому мерзавцу.

— Пошёл к дьяволу, — прошипела и, развернувшись, бросилась подальше от него.

От гнева меня разрывало, ярость превратила кровь в кипящую лаву. Цокот собственных каблуков прорезался сквозь музыку и гул голосов, отдавался в висках, а воздуха не хватало. Стоило сделать вдох рядом с Макаром, и я отравилась им.

Швырнула бокал с недопитым шампанским на поднос и вышла из зала в холл. Музыка здесь почти не слышалась, людей было меньше, а воздуха больше.

Прошедший мимо официант улыбнулся мне голливудской улыбкой и едва не споткнулся. Поднос накренился, закуски опасно съехали набок.

— Под ноги надо смотреть, — сказала зло, мысленно добавив при этом «а не в вырез моего платья».

Официант стушевался, извинился, и мне стало даже жаль его. Люди вокруг точно не виноваты в моих проблемах.

***

Стоя перед зеркалом в туалете, я внимательно рассматривала своё отражение. Сестра оказалась права: чёрное платье, которое она принесла, сидело выше всяких похвал и не оттягивало на себя внимание. Напротив, подчёркивало моё лицо и, дико откровенное, всё-таки оставляло место для фантазий.

Я вытряхнула из клатча мелочовку и мазнула по губам помадой. Стараясь не привлекать к себе излишнего внимания, я, тем не менее, вызвала интерес как минимум двух десятков мужчин от мала до велика, а то и до стара.

— Моделька, говоришь, — прошипела, убрав помаду обратно. — Урод.

Понимала, что он сказал так специально, чтобы посильнее уколоть меня. И ведь получилось у него.

Только я отперла дверь, та ударила меня по пальцам. Секунда, и в уборную ввалился Макар.

— Дай я выйду. — Попробовала оттолкнуть его.