– Ты серьёзно думаешь, что у него хватит совести, чтобы такое провернуть?

– У Куравина нет совести, Карина. Поверь мне, я знаю это наверняка.

Карина долго молчит, задумчиво теребя край своей кофты.

– Ну и что ты собираешься делать с этим свалившимся на голову «счастьем»?

Смотрю куда-то сквозь неё, глубоко вгрызаясь в собственные мысли.

– Это война, Карина. Я объявлю ему войну.

И начнётся она уже завтра.

Я собрана, уверенна, настроена на победу.

Как иначе, когда на мне любимое платье: тёмно-синее, строгое, но подчёркивающее каждый изгиб тела. Чувствую себя в нём на все сто!

Настроение на высоте – боевое! Сегодня мне море по колено, и никакой Куравин не испортит этот чудесный день.

Створки лифта разъезжаются в стороны.

Я сразу вижу его.

Максим стоит в конце длинного коридора, сжимая подмышкой стопку документов. Хмурый, как всегда, словно сама вселенная ему в кофе плюнула с утра.

Наши взгляды пересекаются.

Уголок его губ чуть вздрагивает, но это скорей смахивает на конвульсию, нежели улыбку.

Вышагиваю к нему, чувствуя, как его взгляд буквально прикипает к моим бедрам, вырисовывающим в воздухе восьмёрку. И внутри меня взрывается первый фейерверк, знаменующий маленькую победу женщины над мужчиной.

Этап первый – деморализовать противника.

Нас с Куравиным разделяет всего несколько метров сгущённого и наэлектризованного воздуха.

Прокручиваю в голове эффектную реплику, с которой пройду мимо него, обдав облаком ненавязчивого парфюма, как вдруг дорогу мне преграждает Роман.

Откуда только взялся, блин?! Всё торжество момента изгадил.

– Алиса, доброе утро! Выглядишь… Вау!

– Спасибо, Ром, – выглядываю из-за его спины на Куравина, который моментально отворачивается, с преувеличенным интересом разглядывая трещину на стене.

– Слушай, тиражи той книги про хоккеиста отпечатаны.

– Правда? Ну, слава всем богам!

– Ага! Вот, тебе экземплярчик спёр. Держи, поставишь на полку к коллекции.

Роман передаёт мне книгу.

У нас всё издательство знает о моём маленьком хобби – я собираю книги, которые самостоятельно вела. Это мои детки. У меня уже солидная коллекция в кабинете, и всякий раз, когда я бросаю взгляд на плоды трудов своих, понимаю, что работаю не зря. Ведь каждая из этих историй нашла своё место в сердцах людей.

Рома мнётся, глядя на меня с необыкновенной серьёзностью.

О, нет!

Знаю я этот его взгляд! Сейчас снова начнутся неумелые подкаты, от которых мне придётся увиливать. Ромкины попытки пофлиртовать заставляют меня сомневаться в человечестве как таковом.

– Тираж уже готов к отгрузке, – сообщает он, награждая меня своей фирменной улыбкой с налётом липкости. – Может, и мы с тобой отгрузимся куда-нибудь сегодня вечерочком, м?

Его ладонь ложится на моё плечо, поглаживает осторожно.

Вверх-вниз.

Бррр…

Чёртово платье! Зря я его надела.

– Ох, Ром, знаешь, я бы с радостью…

– Аксёнова сегодня занята, – Куравин въезжает между нами танком, брезгливо стряхивая с меня руку Романа.

– Занята? – Рома возмущённо вскидывает бровь. – И кем же, позвольте узнать?

– Чем. Она проторчит здесь допоздна, разгребая собственные косяки.

Теперь приходит моя очередь возмущаться.

– Какие ещё косяки?

– Эти, – Куравин припечатывает к моей груди несколько папок. – На этот раз будьте внимательны при заполнении документации.

Резко развернувшись на каблуках своих наполированных до блеска ботинок, он уходит.

Ох, как же он… Как же бесит меня!

Так и хочется крикнуть вдогонку, что главный косяк в моей жизни – это он!

– Прости, Ром, не получится сегодня, – виновато пожимаю плечами и смываюсь в свой кабинет.