Бабы дуры? Да, я одна из них. Как вас зовут?.. Приятно познакомиться, а я баба-дура. Люблю до умопомрачения, но прекрасно понимаю, что моё сердце – это измочаленный мяч, которым долбят не в ворота, а по бездушной бетонной стене.

– Он сам от меня отказался, – покачала головой и, опустив взгляд, горько усмехнулась: – Не совсем сам… Маме поручил от меня избавиться.

– Гад какой, – прошипела начальница и, поймав мой изумлённый взгляд, пожала плечами: – Ну разве не гад?

– Говорил, что любит, – вздохнув, согласилась я и, закусив губу, уточнила: – А что, во-вторых?

– А, во-вторых, – Алина расплылась в коварной улыбке и, подмигнув, попросила, предвкушающе потирая руки: – Расскажешь? А то всё урывками… Мне же интересно.

Мою историю она и правда знала разрозненными кусками. Подобрав меня на вокзале Питера, чуть в полицию не сдала. Ну правильно! Я ревела навзрыд и как ненормальная мяла в руках подсунутый кем-то пирожок.

Вообще, не особо помню, как оказалась в Питере. Убегала подальше, в тот момент даже не подозревая, что уже беременна.

Когда я вышла из особняка семейства Хамасин, какое-то время брела бесцельно. Просто вперёд, просто не чувствуя и не понимая, что это конец. Даже ждала, что вот сейчас меня обгонит одна из крутых машин Амира и, преградив путь, затормозит.

Он выскочит и, подхватив на руки, закружит, зацеловывая и шепча слова любви. А потом?.. Умчит в закат, причём непременно туда, где нет его вездесущей мамы и ворчливых тёток.

И жили они долго и счастливо…

– Чего? – хмыкнула Алина, а я вскинула взгляд и, поняв, что последние слова пробормотала вслух, рассеянно отмахнулась.

– Ничего, это я так.

– Время почти пять, – глянув на часы, оповестила начальница и, подмигнув, предложила: – Поехали в кафе, на сегодня у меня клиентов больше нет.

– Но у меня же… – залепетала я, но она меня прервала.

– Девчонки справятся. Поехали.

Выйдя из здания, я невольно огляделась, что тут же заметила Алина.

– Чего такая шуганная? Сама же говорила, что свекровь тебя на дух не переносит.

– Меня не переносит, – подтвердила я и, юркнув на переднее пассажирское сидение, дополнила: – Но о ребёнке она не знала. По крайней мере, когда выгоняла меня из их семейного особняка.

– Ну и? – Алина откровенно не понимала логики и не видела смысла моего преследования.

– У них всё иначе, – я погладила живот и, пристегнувшись, вздохнула: – После развода ребёнок остаётся в семье мужа. А если мальчик, то тем более.

– А что она там орала?

– Шлюхой меня называла, – хихикнула я невесело и, съехав спиной вниз, попросила: – Поехали уже.

– За что? – Алина замерла и, глядя на меня сверху вниз, пророкотала: – И ты молчала? Завтра же записи с камер скопирую. Надо обратиться в полицию!

– Не надо, – заверещала я жалобно и, сложив руки в умоляющем жесте, проскулила: – Не хочу даже связываться. Просто хочу забыть.

– Так с чего вдруг ты шлюхой в её глазах стала? – девушка завела мотор, но хмуриться не перестала.

– Да изначально так меня приняла… ой, вернее, не приняла. А потом я против их традиций пошла, а Амир поддержал, вот она и взъелась.

– Традиций? – брови Алины поползли вверх, а я, представив полёт её фантазии, тихо рассмеялась.

– Простынь после брачной ночи отказалась показать.

– Вот ты падшая женщина, оказывается. Нет тебе прощения, – прицыкнув языком, поддразнила Алина.

– Бесполезно что-то доказывать, – поджав губы, поделилась я. – Она не это, так ещё что-нибудь придумала бы. Я ей изначально как кость в горле.

– Значит, не расскажет, – подытожила Алина, но я покачала головой.