Оу, неужели? Чудно! Надеюсь, Батаев свалит до конца рабочего дня, а лучше – недели.

Мне еще к дню рождения дочери готовиться надо, заскочить в несколько мест – договориться о проведении мероприятия. Не хочу ненароком нарваться на предложение подвезти.

И я уже почти воодушевилась предстоящим свободным временем, но судьба в который раз подставила подножку.

- Как скажете, - легко согласился Александр. – Только подвезите мою помощницу к офису. А мне нужно навестить заболевшую сотрудницу.

- Я могу добраться на так... си, - запинаюсь на полуслове.

Холодный осенний ветер бьёт в лицо, но щеки все равно горят.

Батаев смотрит так, будто я его обматерила на чем свет стоит.

- У вас какие-то проблемы, Ульяна Валерьевна? – цедит, прожигая насквозь полыхающим взглядом.

О да, проблема есть! Она прямо передо мной – играет желваками и показушно скрещивает руки на груди.

Я в курсе, господин Батаев, что она у вас шикарная. И что под правой ключицей есть татуировка - небольшое стилизованное солнце.

Сглатываю, гася воспоминания о том, как часто я его целовала.

- Никаких, Тамерлан Ильдарович. У вас же дела. Не смею отвлекать.

Боже! Самой стыдно, но с языка капает яд.

Даже Александр начинает хмурится.

- Ульяна Валерьевна, прекратите выделываться. Или мне напомнить про штрафные санкции?

Черт!

Денежный вопрос - это те вожжи, которые могут меня тормознуть. Я не настолько состоятельна, как хотелось бы, а иначе сейчас была за Питером и воплощала мечту о ферме.

- Как скажете, Александр Валерьевич, - и, не дожидаясь приглашения, первая иду к машине.

Батаев топает следом. А Александр… Ох, неужели он собрался вызывать машину? Я-то надеялась, что хотя бы некоторое время у меня будет передышка.

- Не ждите меня, - машет рукой и направляется к бытовке рабочих.

А я остаюсь один на один с разъяренным хищником.

- Прошу вас, Ульяна Валерьевна, - щурится Батаев. – Поедете на переднем сиденье. И даже не думай со мной спорить.

***

Тамерлан

Хлопаю дверью так, что девчонка подпрыгивает. Косится на меня взглядом норовистой кобылки, но в расширенных зрачках мелькает страх.

Перегнула палку – и знает это. А мне осточертело играть в благородство.

Щелчок разблокировки – как звук выстрела.

- Лапушка, у тебя проблемы? - поворачиваюсь к затихшей девушке.

Давнее прозвище горечью растекается по языку. Я звал Ульяну так только в очень особенные моменты. И она это помнит.

Дергается, будто от удара, колет злым взглядом.

- Никаких проблем, Тамерлан Ильдарович, - цедит едва слышно.

- Тогда прекращай вести себя как обиженная истеричка.

Ульяна бледнеет. Настолько резко, что мне становится не по себе.

- Как скажете, Тамерлан Ильдарович.

И отворачивается к окну.

Твою мать.

А Ульяна все еще умеет сделать так, чтобы я чувствовал себя виноватым. И для этого ей не нужны слезливые глазки и надутые губки.

Завожу мотор.

Нет, не сработаемся.

Видит Аллах, я пытался по-хорошему, но давно не в том возрасте, чтобы стелиться под ноги мягким ковриком.

Машина плавно трогается с места.

Я пытаюсь сосредоточиться на дороге, но взгляд магнитит к очаровательной пассажирке.

Ульяна вроде бы выглядит расслабленной, а пальцы стиснуты в кулаки. Проклятье. Да сколько можно?

На языке вертятся пара колких вопросов, но ловлю себя на мысли, что мне обалдеть как не хочется выслушивать ответы, полные концентрированного яда.

Очевидно, ее муж плохо справляется с супружескими обязанностями…

Машина резко виляет в сторону.

- С ума сошел?! – вскидывается Ульяна.

А глаза подозрительно влажные. Внутри скребется сожаление, но слабо. Я успел нарастить шкуру.