Все эти мысли, вселяют в меня надежду, что у нас ещё не всё потеряно. На время даже забываю, что моё блондинистое счастье, возможно ходит в любовницах у заммэра Михеева.

Дремлю пару часов, но как только дверь в палату открывается я тут же просыпаюсь.

Михалыч светит мне фонариком в глаза поочерёдно и задаёт дежурные вопросы, чтобы проверить моё состояние.

– Спасибо вам Никита Михалыч, – протягиваю ему раскрытую ладонь.

– Да не за что. Только я тебя ещё не отпускаю, – хмурясь отвечает док, улавливая мою интонацию.

– Ну значит я без вашего разрешения свалю, – предупреждаю с улыбкой.

– Кто бы сомневался, – хмыкает, куда-то в сторону. – На вот тебе обезболивающие, – протягивает мне упаковку “пилюль”. – К старости будешь мучаться головной болью, потому не хочешь долечиваться, – пытается запугать меня Михалыч, хотя по взгляду видит, что бесполезно.

– Дожить бы ещё до этой старости, – усмехаюсь и начинаю переодеваться в свою одежду.

Ненадолго заскакиваю к Лёхе в палату и обещаю, что мы ещё увидимся при лучших обстоятельствах.

Добираюсь до дома и падаю спать.

Вечером, на такси еду в “Зажигай”, без предупреждения. Только с одной целью – хочу посмотреть, как охренеет лысая башка, когда меня вдруг увидит. Он по-любому думает, что я всё ещё в больнице валяюсь.

Стучу в железную дверь кабинета бывшего управленца Яшки.

– Заходи, чё стучишь? – изображает, типа знает, кто за дверью стоит. Но я не ведусь на этот понт и не вхожу.

Через несколько секунд слышу звук приближающихся шагов. Лишнее доказательство, что Бодрый терпением и выдержкой не отличается.

Распахивает дверь с грозным фэйсом и увидев меня замирает в замешательстве на мгновение.

– Шмель?! А ты чё тут скребёшься? – осматривает меня с ног до головы, во взгляде не поддельный напряг. Не выдерживаю и начинаю ржать.

– Тормози, Бодрый! Я просто приколоться над тобой решил, – всё ещё смеясь захожу в кабинет.

Сразу обращаю внимание на ободранную стену и уже свеже зашпаклёванную. Прямо за креслом на котором восседает лысый.

– В следующий раз предупреждай, чтобы я тоже успел поугарать вместе с тобой, – недовольно умничает. – Как-то быстро Михалыч от тебя избавился? У него чё там с койкой-местом напряг? – мне переводчик не нужен, я понимаю, что Бодрый интересуется, почему меня так шустро из больницы выпустили.

– Да не отпускал он, я сам ушёл, – признаюсь сразу. – Тебе же в этом “зверинце” хреново одному, – пытаюсь расслабить Ромыча, чтобы он мне всё, как есть рассказал про тот день, когда мне по башке прилетело.

– Ты это серьёзно, Шмель? – спрашивает и морщится, как от зубной боли. – Я же тебя, как облупленного знаю, – смотрит на меня склоняя снисходительно голову на бок. – Чё тебе надо? Про блондинку свою, что ли хочешь разузнать? – интересуется уверенно, типа знает уже ответ. Опускаю глаза, изображая с понтом он меня “раскусил”.

– Я у Лёхи в палате был, когда Милана приходила, – подыгрываю, рассказывая доверительно и смотрю в окно, чтобы Бодрый по фейсу меня не выкупил. – Выхожу, а она уже сбежала, – в моём голосе слышится вселенское горе и сожаление.

– Ну, наконец-то! Великий аферюга Шмель – лоханулся! – выдаёт торжественно и с сарказмом.

– Спасибо тебе, братан, за поддержку и понимание, – продолжаю разводить его на чувства.

– Да не парься ты, Илюха, у тебя же есть адрес этой Милы, – отмахивается от меня лысый. – Я, вообще не врубился, когда ты успел влюбить в себя белобрысую? Так-то она дерзкая, с этими дешёвыми шаболдами не сравнить, – рассуждает философски и я понимаю, что нихрена у меня не прокатило расчувствовать этого качка.