– Меня Милана зовут, – подсказываю ему, догадываясь, что “Ромыч” это никто иной, как Бодрый.

– Милана, – повторяет моё имя. – Проходи, – показывает рукой на лестницу.

Поднимаясь в кабинет управляющего, догадываюсь, что в борделе, что-то случилось и страх, как железным обручем начинает сжимать горло.

– Какими судьбами, Мила? – спрашивает лысый качок и даже старается быть приветливым. От этого мне, вообще становится дурно.

Осматриваю знакомый кабинет и замечаю, что здесь всё не так. Столы стоят не ровно, на полу странный мусор, а на стене дырка, будто в неё, кто-то стрелял.

– А Илья, где? – спрашиваю осипшим от ужаса голосом.

– Да ты проходи, – улыбается Рома заискивающе и мне в этот момент начинает казаться, что я больше не увижу отца своего ребёнка.

– Пожалуйста, – чувствую, как слёзы капают мне на руки.

– Милана, не реви, – вижу панику в глазах надменного вышибалы. – Шмелю тут по башке чутка прилетело, – суёт мне стакан с водой. – И он в больнице, – добавляет озадаченно и заставляет меня попить.

– Он точно живой? – переспрашиваю немного успокоившись.

– Погоди, я доку нашему позвоню, раз мне не веришь, – усаживается рядом со мной на диван. – Никита Михалыч, ну чё Шмель там очухался? – задаёт вопрос и включает громкую связь.

– Пришёл в сознание, но я его усыпил снотворным, – отвечает видимо тот самый врач. – Завтра будет почти, как новый, – добавляет.

– Я к нему поеду, – встаю на ноги.

– Не-не, давай лучше завтра, – протестует, но руками меня не трогает.

– Чего у вас тут, вообще было? – интересуюсь, чтобы прийти в себя от пережитого шока.

– Завтра у Илюхи спроси, – советует с ухмылкой. – Домой добросить? – предлагает между делом.

– Не надо, я сама, – от одной мысли, что я с ним окажусь в закрытой машине, становится жутко.

Алинка не спит, когда я возвращаюсь домой.

Вру ей, что поговорить с Ильёй не получилось и сразу ухожу к себе в комнату, чтобы подруга не распознала меня.

Знаю, что Алинка переживает за меня. Но всё равно не готова рассказывать, как я сегодня чуть от страха не умерла за того, которого ненавидеть должна.

Он меня предал, а моё глупое сердце всё равно тянется к нему.

За ночь сто раз принимала решение съездить к Илье в больницу и столько же отменяла его.

В итоге всё же поехала, перед тем, как забрать Костика из сада.

Но в клинике меня снова ждёт “сюрприз”.

Ильи в палате не оказалось. Охранники сказали, что он ушёл к какому-то Лёхе.

Ждать я его естественно не стала, развернулась и сразу же ушла.

Вдыхая холодный октябрьский воздух, торопливо вытираю слёзы с лица.

Я вдруг снова чувствую себя обманутой. Наверное, с Ильёй по-другому уже не будет.

Мне нужно постараться забыть про него и больше не подпускать к себе.

Глядя на сына, бегущего ко мне, я опять чуть не плачу. Как же, забудешь тут, когда Костик точная копия Шмелёва.

Вечером забираю сына к себе в комнату и мы вместе засыпаем под мультики.

Назавтра, после долгих раздумий, решаю не доставать номер Ильи из чёрного списка. Так будет лучше для всех.

Костика в сад не веду и мы весь день развлекаемся, как только умеем.

Играем в игры, рисуем и даже танцуем под громкую музыку.

Хочу, чтобы у моего сына было счастливое детство, которого я и близко не видела.

****

Мать я в детстве редко помню. Она всегда меня оставляла со знакомыми или своей сестрой, которым не было до меня никакого дела, а сама работала.

В редкие дни, когда мы были вместе, мать либо злилась, либо просто была недовольной.

Сколько себя помню, у меня постоянно было чувство вины.

Дальше началась школа и она орала на меня за любой промах по учёбе.