Разворачиваюсь, чтобы уйти, но Тина меня больно хватает за руку.

– Я могу помочь тебе сбежать от Ярослава, – говорит она уверенно.

Хочу выдернуть руку из её захвата. Запрещаю вслушиваться в её слова и верить в них тоже запрещаю себе. Но эта долбанная искра надежды уже пробивается сквозь тьму души.

– Ты же не знаешь всех нюансов вашего контракта, а я знаю. Я смогу помочь тебе, но ты должна от всего отказаться, – ещё раз повторяет Тина.

– Ты не сможешь, – горько отвечаю я Тине. – Никто не сможет.

Только разворачиваюсь к двери, как тут же отскакиваю от неё. Дверь распахивается с такой силой, что с треском бьётся о стену.

– Мы уезжаем! – гаркает Ярослав и, схватив меня за руку, вытаскивает из туалета.

Еле успеваю за ним, так как ноги начинают заплетаться на каблуках.

Рука начинает жечь в месте, где её сдавливает Ярослав, но я молчу. Надеюсь, что мы сейчас сядем в машину, и он отпустит меня.

Дверь нам открывают ещё до того, как мы подходим к машине, Ярослав заталкивает меня на заднее сидение, и только срабатывает замок блокировки, как мне в лицо прилетает кулак мужа.

– Сука! Конченая тварь! Я научу тебя смирению! – всё, что я успеваю понять из слов Ярослава, когда моё сознание уплывает.

Открываю глаза, точнее, пытаюсь их открыть, но ничего не вижу, кроме пробивающегося света под веки.

В груди зарождается кашель, но от боли во всём теле страшно даже двигаться.

Кто-то трогает мой лоб, чем-то смачивают губы. Какое-то лекарство, так как привкус соответствующий.

Хлопает дверь, и по уверенным шагам узнаю своего мужа.

– Пришла в себя? – спрашивает он зло.

– Да, но сейчас ей нужен покой, – а вот и наш верный доктор Иван Петрович.

– Мне насрать, что ей нужно! – рявкает Ярослав. – Как хочешь, но в порядок её приводи. Её папаша хочет видеть нас на приёме через неделю.

– Я не волшебник, Ярослав. – Ух ты! У нашего доктора, оказывается, есть характер. – Ты с ней что сделал? Она тебе чем опять не угодила? Сколько можно?

А дальше слышится тупой удар и стон доктора.

– В следующий раз ты ляжешь рядом с ней, – шипит Ярослав. – Любого можно заменить.

– Ну так поменяй, – не унимается доктор. Что на него нашло сегодня? Или вид у меня настолько ужасный, что у бедолаги не выдержала психика? – Что же ты Ольгу не заменишь?

– Не твоего собачьего ума дело! – орёт Ярослав, а я понимаю уже, что если Иван Петрович не замолчит, то точно ляжет рядом со мной.

Выдавливаю из себя стон и всё-таки закашливаюсь. Во рту разливается вкус крови, а глаза начинает нестерпимо жечь от выступивших слёз.

– Дышите, Ольга, – рядом слышу голос Ивана Петровича, и его рука ложится мне на грудь, укладывая назад. – Вам нужно успокоиться.

– Чтобы через неделю и следа не осталось, – рычит Ярослав и выходит, хлопнув дверью.

– Оля, я не приду больше, – произносит устало Иван Петрович, а мне так и хочется рассмеяться и сказать ему что-то ироничное, но рот тяжело открывать. – Я не могу так. Я столько лет работал обычным врачом, но когда спас твоего мужа, думал, что судьба улыбнулась мне, и теперь я заживу нормально. Я зажил, – и столько горечи в его голосе. – Но цена слишком высока!

Мужики не выдерживают, а я должна. Всем должна! Не нужно мне было ничего, но оказалось, что я нужна всем.

Так противно от самой себя! Хочется что-то сделать, но мне даже двигаться больно.

Языком аккуратно провожу по губам и зубам, понимаю, что несколько зубов сколоты. Плохие, значит, мне в прошлый раз протезы ставили.

– Оля, Вам нужна помощь, – шепчет Иван Петрович, а я вспоминаю слова Тины, которые услышала перед тем, как меня выволокли из ресторана.