Притронувшись к раствору, в голове появляются обрывки воспоминаний из детства, те счастливые моменты, когда отец сажал меня на колени, брал мои ладони в свои и учил работе с глиной. Зачастую все вокруг заливалось грязью, а мой звонкий смех заполняла комнату, заражая и родителей этим весельем.

Отец хмурился моей детской неуклюжести, но терпеливо исправлял ошибки, а мать с улыбкой наблюдала за этой картиной.

— Вот бы вернуться в то беззаботное время, — вздыхаю я.

Руки быстро вспоминают те забытые ощущения, что дарит контакт с глиной, и мне удается создать идеальную массу для лепки, не жидкую, но мягкую и податливую.

Размяв как следует кусок глины, я иду подготавливать гончарный круг для пробы своих навыков. Однако перед этим приходится немного повозиться, чтобы понять, как работает замысловатый механизм, созданный древоделом. На самом деле, оказывается, ничего сложного. У отца был куда более старомодный круг с ручным механизмом, этот же ножной, можно спокойно использовать обе руки и не прибегать к чужой помощи.

Слишком давно я не занималась этим ремеслом, первые попытки оборачиваются крахом, мне никак не удается сориентироваться с силой давления. Целый день я мучаю несчастный кусок глины, забыв про еду и отдых, и только ближе к закату, мне удается сотворить что-то отдаленно напоминающее горшок для хранения. Выглядит он не очень аккуратным, но по технике исполнения весьма неплох.

— Еще немного тренировок и я точно смогу лепить настоящие шедевры, — с улыбкой бормочу я, вытирая пот со лба, тем самым пачкая его своей грязной рукой.

Оставшуюся часть вечера я посвящаю уборке, после десятка моих неудачных попыток, мастерская стала похожа на нечто невообразимое, зато сразу видно, работа не стоит на месте.

Неделя усердных практик приносит свои плоды. Простенькие горшки и вазы у меня получаются отменно, можно постепенно усложнять формы и переходить к чему-то более изысканному.

Однако меня все еще терзает вопрос, технику наработать не так сложно, все базовые знания у меня имеются, а вот что делать с уникальностью. Простой посудой никого не удивишь, даже роскошные рисунки не сильно спасут ситуацию.

Из-за всей это практики, у меня совсем не остается времени, чтобы придумать ту самую изюминку, что позволит моему делу обойти конкурентов.

Схватив ведро, я выхожу из дома, чтобы набрать воды для очередного замеса раствора. Сегодня я хочу попробовать перейти к более сложным техникам.

— Элира, как успехи? — кликает меня Ник, хозяин мясной лавки.

— Все отлично.

— Мы все с нетерпением ждем открытия твоей лавки, — подбадривает меня мужчина.

Я улыбаюсь уголками губ и направляюсь к колодцу.

— Слышали, она решила гончаром заделаться, — доносится до меня шепот.

— Такую лавку загубила.

— И не говори, только зря наследие тратит, хоть бы поделилась наработанными рецептами дяди Эрнеста.

Обсуждают меня за спиной… Не удивительно, здесь все друг друга знают, а обсуждать друг друга — самое популярное развлечение на этой маленькой улочке.

Я делаю вид, что не слышу их, но на самом деле их сплетни задевают меня. Мой дед действительно был выдающимся человеком и успел завоевать отличную репутацию, а я растоптала его наследие, из-за чего чувствую вину.

Сомнения начинают терзать мою душу: правильно ли я поступила, отказавшись от дела деда? Не поторопилась ли я последовать зову сердца и пойти собственным путем?

Вернувшись, я чувствую упадок сил, вся моя уверенность словно вытекла из меня, но я не могу просто опустить руки.

Целый месяц я практически не выхожу из своей лавки, оттачивая мастерство. Результаты не заставляют себя ждать. Мои изделия стали непорядок лучше и могут конкурировать с соседними лавками, торгующими посудой.