Еще бы, в очередной раз обломала мужика. Изменился он! Как же! Кобели не меняются!

9. Глава 9

Диана начинает весело прыгать. Самостоятельно возвращается в комнату и натягивает на себя вчерашние джинсы и кофту.

От этого на душе просто кошки скребут. И не просто скребут, а проводят нагло острыми когтями.

Что я за мать такая, если мой ребенок ходит вторые сутки в грязном нижнем белье?

Мы спускаемся на завтрак. Хорошо, что Дамира с нами нет. Очевидно, психует сейчас в своем кабинете.

Дочка уплетает сырники, а я снова раздражаюсь, потому что даже в этом она похожа на отца. На отца, который слепой и глухой!

Я вызываю такси до дома, но бывший муж перехватывает нас на крыльце.

— Готова? — вновь наклонившись к Диане, спрашивает.

— Да, — весело отвечает ему мой и только мой ребенок.

Мы располагаемся в его роскошном Порше и едем обратно.

Дома сперва купаю дочь и переодеваю во все чистое. Собираю сумку и посматриваю на время. Прошло три часа, а Дамир ни разу не возразил. Все это время находился на первом этаже гостиной. Периодически его грубый тон раздается, с кем-то по телефону он разговаривал мягко, а с кем-то грубо.

Странное предчувствие проскальзывает внутри, но я моментально глушу его в зародыше.

Далее он отвозит нас в больницу к отцу. Диану оставляю на ресепшене под присмотром знакомой медсестры. Не стоит волновать папу еще больше. Дочь может упомянуть “папочку”, а у меня нет ответов. Да и что я скажу?

Мы сошлись ради зачатия? Кстати, Башаров-младший оплатил твое лечение.

Нервно выдохнув, захожу к отцу. Он очень слаб и практически все время спит. В голове вспышкой проносятся воспоминания. Когда у него случился первый инфаркт и он попал в больницу, а после узнал о моем замужестве.

Сжав папину ладонь, смахиваю слезу, убеждая, что все будет хорошо.

Когда мы выходим из здания, Дамир галантно усаживает дочь в кресло. Ловлю себя на небывалой ревности. Она еще сладостями делится, которыми угостили в больницы.

— Диана, хватит! — неожиданно рявкаю на ребенка. Она поджимает губы, замерев с протянутой рукой, на которой тают шоколадные конфеты. — Ты огорчаешь меня! Такое поведение недопустимо! Разве я этому тебя учила?

Хочу обойти машину и сесть на пассажирское сиденье, как вдруг Дамир резво перехватывает ручку двери, захлопывая ее передо мной.

— Тебе вожжа под хвост попала, дикая кошечка? Чего разоралась на ребенка?

— Тебе какое дело? Мой ребенок! МОЙ! Хочу — ору, хочу — не ору! Понятно!

— И такая женщина еще обвиняла меня, что совсем не знаю детей. А ты давно с ними знакома?

Он отходит, а я у меня в груди остается неприятный осадок. Никогда не была такой, но очевидная ревность и то, как девочка к тянется к отцу, меня пугает.

Сквозь стекло вижу, как малышка уткнулась лбом в запотевшее от слез стекло. И сердце еще больше обжигает обидой. Ребенок не виноват в ошибках взрослых, а я перекладываю на нее собственные страхи и проблемы.

Подхожу к машине, но на себе ощущаю пристальный взгляд бывшего мужа. Наклоняюсь к дочери, которая смотрит своими огромными бусинами.

— Прости меня. Это мое поведение недопустимо.

— Мились? — тянет маленький мизинец ко мне, и я обхватываю его в ответ. — Мились, мились, мились и больше не делись.

— Если будешь драться, то я буду… — продолжаю фразу.

— Кусаться, — заметно повеселев, выкрикивает дочка.

— Моя ты умняшечка.

Крепко обнимаю свое сокровище и только сейчас замечаю, как Дамир внимательно наблюдает за всем этим. Словно ловит и наслаждается этим моментом.

Полностью выдохнув, мы приезжаем домой. Но едва перешагиваем порог, как к нам подбегает Татьяна, та самая предательница-соседка.