Три года назад

На третий этаж, на котором Катя, прилетев из Москвы на три дня, сняла квартиру, мы поднимались бесконечно долго — целовались на каждой ступеньке, шарили руками по телу друг друга, прижимались так, что не разорвать. Мешала моя рубашка и ее блузка, на которой, по-моему, не уцелела ни одна пуговица.

Пока Катюша отмыкала квартиру, я уже расстегивал свои брюки и задирал ее юбку. Едва очутившись в прихожей, прижал растрепанную и зацелованную, взволнованную и раскрасневшуюся желанную женщину к стене всем своим телом, сомкнув наши пальцы в замок и прижав ее руки к прохладным обоям. Вошел в нее стоя, с дикой жаждой, не в силах оторвать от ее лица взгляда. Этот первый бросок в объятия друг друга был ярок и скор — мы оба весь день незаметно для всех флиртовали, использовали все возможности коснуться и не отпускали друг друга ни на шаг.

Я словно вернулся в тело девятиклассника Димки, который тискал любимую девчонку в подъезде и мечтал о большем. А она не запрещала и таяла в моих руках и подо мной, сносила напрочь разум одним только взглядом и губами. И в этот раз некому было щелкнуть замком и позвать ее домой.

Едва мог соображать, как после первого оргазма перекинул ее через плечо и унес в спальню на высокую кровать, как оба лишились остатков одежды, и член сам вошел в Катино лоно, уверенно и естественно. Меня дико возбуждало все: распахнутые глаза с длинными черными ресницами, приоткрытые припухшие губы, от которых не мог оторваться, зрелая грудь с темными сосками, разметавшиеся по покрывалу темные волосы. Я облепил ее тело руками и ногами, как паук, обхватывая бедрами сдвинутые ноги, перекатывался с ней, крепко прижимаясь животом к ее коже и размеренно двигая лишь бедрами — длинными толчками, как будто вел счет движениям, доводя до исступления. Целовал губы, щеки, шею, плечи, грудь и не мог поверить, что это происходит, что это все правда, что она хочет меня и отзывается на ласку горячо и откровенно.

Господи… Это была лучшая ночь в моей жизни… Бесконечная, пролетевшая в один миг, полная эмоций, которых не хватило.

Я подарил ей ту цепочку с подвеской с рубином, так и не выходя из нее — так и подтащил ее к краю постели, чтобы дотянуться до сброшенных штанов, а Катя смеялась, сжимая член мышцами и не выпуская из себя, и помогала, отталкиваясь пятками.

Мы оба сошли с ума, словно на самом деле стали ненасытными подростками, впервые познававшими таинства любви и секса. Каждое мгновение близости с Катей было волшебным, полным и дико возбуждающим. Мы не могли насладиться друг другом, я любил ее, даже в момент, когда она застегивала на шее мой подарок, а потом, закусив томно губу, включила его на мерцающий режим, и я двигался в такт вспышкам рубина мощно и грубо. А когда мы оба кончили, Катюша прошептала, что я не угадал — пульсирующий свет обозначал паузу, а я все перепутал. Мы снова смеялись, и включали рубин гореть без перерыва, когда кто-то из нас был готов вновь броситься в чувственный марафон.

Рубин горел всю ночь. И лишь когда мы вымотали и его, и он, блеснув последний раз, потух, мы тоже почувствовали, как устали. Но выпустить друг друга из рук было выше наших сил.

Поэтому я и ушел, когда Катюша еще спала.

И видел Бог, если ему было не стыдно смотреть на нас, как Катя изменяла мужу, ушла в отрыв от реальности, окунувшись вместе со мной только в нашу ее версию… видел Бог, чего мне это стоило.

Я вернулся из воспоминаний, чувствуя сильную пульсацию в напряженном члене — был возбужден так, как никогда с тех пор, больше ни разу с той ночи. Коснись головки или просто освободи член от тесного плена штанов — я бы кончил в тот же миг.