Айдаров.

Мне ни с того ни с сего хочется прыгнуть в окно, которого, черт возьми, нет.

Вновь это чертово уединение. Только он и я. И его величественная поза под стать темно-серому костюму, так идеально сидящему на высокой мужской фигуре.

Я делаю глубокий вдох, впиваясь зубами в нижнюю губу, и выдыхаю через нос, стараясь не смотреть на точеные черты лица и высокие скулы с мужественной щетиной. Стараясь не видеть в нем восхитительной и в то же время грубой красоты.

Стараясь не потерять возможность дышать. Как обычно это бывает рядом с ним.

— Ты закончила? — Его глубокий голос звучит внезапно, но мягко, что совершенно не соответствует сжатым в жесткую линию губам.

Зачем он спрашивает меня об этом?

Боже. Нет. Что бы это ни было, я не хочу знать.

Точно ничего хорошего быть не может.

Дыхание все же предает меня, и я ловлю себя на мысли, что такой реакции не было даже в первую встречу после пятилетней разлуки.

Я про ту реакцию, от которой мне хочется сжать бедра и никогда не разжимать их, лишь бы не чувствовать того, чего я абсолютно точно не должна чувствовать.

Вероятно, сказывается плодотворный рабочий день и отсутствие обеденного перерыва.

— Да… — выдыхаю едва слышно. — На сегодня закончила.

— Хорошо, — Айдаров кивает. — Тогда, может, скажешь, что ты здесь забыла?

Сглатываю, с ужасом наблюдая, как он начинает приближаться ко мне, двигаясь плавной поступью. Подавляя своей хищной энергетикой и взглядом, прожигающим меня насквозь. Его серо-стальные глаза горят холодом. Они доминируют надо мной.

Как и рука, которую он протягивает к моему лицу, но почему-то прямо сейчас я чувствую сильные пальцы на шее. Он сгибает их и впивается в кожу сильнее, вынуждая меня ахнуть и последовать за ним. Хотя он стоит на месте. Но его безжалостная пятерня… она контролирует каждый удар пульса на моем горле.

Жар тут же проникает в нервные окончания, сжимаясь вокруг них пламенем, а затем разрывая на куски.

Господи, нет…

Хаким сдавливает горло сильнее, все еще оставляя возможность дышать, но этой свободы недостаточно, чтобы противостоять ему. После чего склоняется и обжигает мои губы хриплым шепотом:

— Я вроде бы дал тебе неделю отгулов. Так какого черта, твоя задница делает в моем офисе?

Я задыхаюсь, не в силах вымолвить и слова.

И, если бы не его рука, удерживающая меня за горло, я бы уже растеклась у его модельных туфель талой лужицей.

— Мне повторить свой вопрос? — напряженный голос Айдарова вибрирует на моих губах опасным предупреждением. Тепло его дыхания в такой близости оказывает разрушительный эффект, пронзая дрожью все мои внутренности. До костей. Как и молекулы мужского аромата, который я панически втягиваю в легкие.

Потому что воздух вокруг нас стремительно исчезает.

Остается лишь он.

Его невыносимая близость. Искры, летающие между наших губ. И боль, скручивающая низ живота.

И чем дольше я чувствую подавляющее присутствие Айдарова, тем быстрее мое сердце стучит в горле. Оно бьется прямо о мужские пальцы. Как маленькая птичка, заточенная в клетку.

Все это сводит меня с ума.

— Отвечай мне, Алевтина, — грубый шепот заставляет задрожать, как и тон, которым он произносит мое имя. Я всегда ненавидела это.

— Ты не будешь мне указывать, — каким-то чудом вылетает из моего приоткрытого рта, но я даже не узнаю собственный голос.

Айдаров ухмыляется так, что теперь сердце летит вниз, как потерявший управление беспилотник. Я в секунде от взрыва. И он происходит, когда горячие губы касаются ушной раковины:

— Ах, этот рот, — низко мурлычет он. — Мне стоит найти ему более подходящее применение.