- Горько!

Все хлопали, смеялись и кричали, и Маша кричала:

- Горько!

 Хлопала вместе со всеми и смеялась, глядя, как целуются жених с невестой.

***

- Горько! Горько! - кричали снова и снова.

Звучала музыка. Шум, толчея. Если она хотела незаметно уйти, то это следовало делать прямо сейчас. Вышла быстро, так, словно за ней гнались, с мрачной мыслью, что из ресторана удирает уже не в первый раз. Традиция, можно сказать.

Но она сделала, что хотела, закончила тут все.

Что творилось в тот момент в сердце? Маша не знала теперь, осталось ли оно у нее вообще, это самое сердце. Боль в душе осталась и в груди трепещущие лохмотья и пустота.

Зато теперь все позади. Смогла.

***

Когда вокруг наконец перестали орать «горько», и он смог оглядеться по сторонам в поисках Машки, и не увидел ее в зале! Что с Андреем было, он в тот момент, и сам не знал. Но как будто разом померкло все. Словно пол души оторвали с мясом.

Вот когда накатила дикая досада, злость от бессилия. Его выкручивало от желания рвануть искать ее, а приходилось изображать счастливого новобрачного, сидеть за столом и улыбаться. Улыбаться, бл***! Когда в груди все клокочет от душевного дерьма!

А главное, все как сговорились, ему даже в туалет одному выйти не удавалось, обязательно кто-нибудь увязывался. Потом стоял снаружи, чувствуя себя безумно одиноким в этой толпе, курил. Простая фраза сорвала с катушек.

Кто-то из другой компании припомнил «девушку в красном» и сказал:

- Какой-то счастливец же ее трахает!

Кого он бил, что орал, с кем дрался...

Потом напился вдрызг на пару с авторитетным «тестем» - дядькой.

Дальше он просто ничего не помнил.

Невеста в эту ночь жениха не дождалась.

20. глава 20

Самолет был в ночь. Маша успела мысленно сто раз поблагодарить отца за то, что сделал ей билеты в оба конца. Молчаливая подавленная мама провожала ее. Взгляд какой-то затравленный, виноватый. Уже перед самой регистрацией мама вдруг выдала:

- Прости меня дочь.

- За что, мам? - удивилась Маша.

- За то, что на тебе сейчас лица нет, девочка моя. За то, что не уберегла я тебя...

Маша, которая до того и впрямь глубоко ушла в свои мысли, заставила себя встряхнуться. Мысленно выругалась. Это ж надо было так забыться! Ведь от ее дурного настроения, зависит в том числе и состояние матери. Развела тут перед самым отъездом мрачность как на похоронах.

- Мам! Ну ты о чем сейчас? У меня просто был трудный день, устала, набегалась, вот высплюсь, и все будет замечательно-прекрасно!

Сказала и, что самое главное, сама вдруг поверила. И мама, искавшая что-то в ее глазах, видимо, нашла. Потому что выдохнула с облегчением:

- Ну ты не обижаешься на меня, дочь?

- Я? нет. Конечно!

- Ладно, тогда... Езжай, пусть у тебя там все хорошо сложится.

Еще кое-что поняла Маша, ведь она уедет, а мама-то одна остается. Да, у нее подружки, соседки, но это совсем не то! Потому резко свела брови и скомандовала:

- Так, ты без меня не тут не раскисай. Я как немного осмотрюсь там, сниму квартиру и заберу тебя.

Надо было видеть как вспыхнули надеждой глаза матери. И гордость такая, и детская радость.

- То-то же, - подумала Маша, а вслух сказала: - И чтоб я такого упаднического лица у тебя больше не видела.

Великая сила ответственность за других, сразу отошли на второй план собственные проблемы и обиды. Поговорила еще с мамой, а потом началась регистрация.

***

Суета, мытарства с багажом, нудная очередь, досмотр на рамке.

Но спустя час Маша уже сидела в кресле у иллюминатора. Самолет стал выруливать на взлетную полосу, а она смотрела на горевший неоновыми огнями ночной город детства, и вдруг поняла, что улетает ведь навсегда. И больше сюда не вернется.