К тому моменту, когда я подошла вплотную к высокой тяжелой двери, я накрутила себя до такой степени, что была готова бросить свою ношу прямо здесь и удрать.

«Театр оперы и балета имени Ивана Евстафьевича Хандошкина», — название было выбито золотом.

Повернулась на автостоянку: Антон вышел из машины и благодарно мне улыбался.

«А парень все-таки мне поверил, посадил к себе в машину и повез, когда я выглядела еще подозрительнее, чем его сумка!» — с такими мыслями кивнула ему в ответ и толкнула от себя дверь.

На входе дежурил тощий благообразный старичок в строгом костюме. Завидев меня, он высоко поднял свои кустистые брови:

— Кассу ищите?

— Я к… — запнулась, рассматривая огромный холл, украшенные лепниной потолки, стены. Очень красиво, величественно, торжественно… и волшебно. Доносились приглушенные стенами звуки оркестра, чьи-то голоса. Последний раз в театре я была вместе с шестым «Г» классом на экскурсии, да и то смотрели они, а я смотрела за ними.

— Что вы сказали?

— Я к Герману Игнатьевичу, — спохватившись, ответила я — Отнести посылку.

— Герман Игнатьевич в зале, смотрит генеральный прогон. Вам вверх по лестнице, — старик, кажется, ничуть не удивился.

В этот момент малышка снова напомнила о себе. Разразившись плачем, она начала поворачивать головку, показывая, что очень хочет кушать. И ведь ничего удивительного, с тех пор, как я уехала из Лебяжьего, прошло часа два-три минимум.

— Подскажите, а где тут у вас туалет?

Пришлось бежать в уборную, и там, закрывшись, кормить мою девочку. Было неудобно, но другого выхода я не видела. Вот только после, когда я ее переодевала, поставив сумку рядом с собой, она умудрилась срыгнуть прямо на этот черный баул. Пришлось спешно вытирать еще и «посылку», изведя на это практически весь рулон туалетной бумаги.

Уже почти заканчивая приводить в порядок, открыла молнию, чтобы дополнительно обтереть со всех сторон, да так и замерла над расстёгнутой сумкой.

Внутри лежали ровные пачки купюр, перевязанные бумажными ленточками.

«Это точно подстава!»

Сообразив, что вообще это может быть такое и чем может мне грозить, я закрыла молнию и, судорожно прижимая девочку к себе, пулей выскочила из туалета.

«А если денег не досчитаются? Скажут, что я утащила. И пойди докажи, что ты в туалете малышку кормила, а не деньги по карманам прятала».

На лестницу, про которую говорил старик на входе, я заскочила буквально секунд за пять, если не быстрее. В какой-то момент мне показалось даже, что я снова могу мчаться быстрее ветра, как тогда, убегая от повитухи и волков из Песье.

Еще одна дверь. На этот раз ведущая в амфитеатр, откуда было видно сцену. Музыка лилась навстречу, но мне уже стало не до нее и не до порхающих по сцене балерин. Лишь бы избавиться от проклятой сумки.

В зале был лишь один человек, так что выбора особого не оставалось.

Аристократичные тонкие черты лица, чуть вьющиеся черные волосы, выдающийся вперед нос.

— Герман Игнатьевич? — слегка запыхавшись, спросила я, остановившись рядом с ним. И, не дожидаясь ответа, шмякнула на соседнее кресло сумку. — Это вам.

Мужчина медленно повернул голову, при этом продолжая глазами следить за происходящим на сцене.

— По какому вопросу?

— Эм…

Вот черт!

Антон просто попросил передать сумку, он мне больше ничего не говорил. Как же там звали его начальника?

— Это от Мирослава… — фамилия напрочь вылетела из головы, кажется, там было что-то звериное. Рысь? Тигр?

Лицо Германа стал жестче, губы сжались в одну тонкую полоску. Он наконец повернулся ко мне, разглядывая со странным прищуром. Встала боком, неосознанно пряча малышку от его взгляда, и невольно сама засмотрелась на сцену.