Причину такого горького разочарования нетрудно себе представить. Следуя примеру из «Сил десяти», я пренебрегла и не попросила мою «цель» завершить и довести до конца мою внешнюю историю о том, из чего он сделан, рассказав его внутреннюю историю. Именно это я сейчас и прошу его сделать. Стучась в его дверь, я кричу: «Есть ли кто-нибудь дома? Каково оно там, внутри, Дуглас?»

Указывая внутрь, на то, откуда он смотрит, он отвечает: «Никто из других людей не может пройти этот путь туда, где я – Ничто. Я проделываю весь этот путь. Но если сейчас, вместо того чтобы смотреть на меня, ты развернешься ко мне и подойдешь сюда и посмотришь вместе со мной, ты увидишь и будешь тем же сознающим Ничто, что и я, Ничто, которое вмещает в себя Всё.

(В этом месте другие участники семинара видят Катрин и Дугласа, соприкасающихся головами, и каждого из них протягивающего руку, готовую объять весь мир.)

Это Ничто-Всё есть Реальность, Источник и Центр всех тех региональных эффектов и наружностей, с которыми встречалась Катрин на своем долгом пути Домой. Включая, конечно, человеческий объект на середине пути».

Пришло время для всех участников семинара самим, друг с другом, сделать то, что делали сейчас мы, и выяснить, придут ли они к тем же или похожим выводам. И также проделать другой важный эксперимент (такой, как, например, Тоннель или же Карта), цель которого – увидеть и принять к сердцу огромную разницу между тем, какой он в Центре, и тем, как он выглядит на расстоянии.

В обычной терапии моя болезнь здесь, а мое лекарство там. В необычной терапии мы меняем местами: моя болезнь там, а мое лекарство здесь. Остаток семинара был проведен в раскрытии того, как превосходно подходит это центральное лекарство к этой внецентральной болезни, как оно втройне эффективно от этой тройной проблемы. От нашей надчеловеческой потерянности и бессмысленности, от нашего человеческого одиночества, борьбы и страха смерти, от нашей подчеловеческой обусловленности и рабской подчиненности.

Этот парень, находящийся в середине пути, чрезвычайно мал, его же центральное Бытие безгранично. Этот парень, находящийся в середине пути, обнаруживает, что он потерялся во Вселенной, а центральная его часть обнаруживает, что Вселенная потеряна (или скорее найдена) в нем: у него есть место, и в избытке, для любого количества галактик. Точка, на которую он указывает, неожиданно разрывается во всех направлениях и вне всяких ограничений. Не то чтобы он верил в свою вместительность или понимал ее, но он видит ее даже еще более четко, чем нехватку ее в этом маленьком парне. В противоположность маленьким рукам этого парня эти огромные руки явно держат этот Космос в двойных объятиях – объятиях владения и любви.

Теперь о нашем человеческом уровне.

За этими пределами мы все заделаны в отдельные свертки для ближайшей отправки в Ад. Здесь, в Центре, мы не имеем ничего, что могли бы скрывать друг от друга. Здесь, в Раю, каждый исчезает в пользу другого. Мы не культивируем чувство любви, но перестаем сопротивляться тому факту, что мы вскрыты и открыты друг для друга, созданы для любви.

Этот маленький парень, конечно, создан быть закрытым, что означает: создан для умирания, и это касается всего сущего. Каждая вещь умирает. Но в самом центре ты есть Не-вещь и нетленен, – Ни-что, которое есть везде, всеохватывающее и широко бодрствующее. Ни Смерть, ни страх Смерти не может попасть туда, где нечему умирать. Ни Смерть, ни страх Смерти не могут попасть к Вещам-как-Целому. Этот Космос, восхитительная Иерархия тленных частей и целого, которую исследовала Катрин, – неделимая и неразрушимая Тотальность. И эта Тотальность есть настоящее Тело, тот Организм, в котором все тела – это органы, та Одна Жизнь, благодаря которой все остальные жизни существуют. Не говори мне, что это настоящее Тело, общее для всех нас, грязно или испачкано или неприятно! Если ты можешь вызвать в воображении более элегантное, великолепное, нестареющее и действительно райское телосложение, мы бы хотели услышать об этом.