– Вам лучше спуститься вниз и глотнуть джина с содовой, на вас лица нет.

– Я в порядке, – не очень внятно, едва ворочая языком, ответил Берти, изобразив признательную улыбку. – Вас сменить?

– Боюсь, все это напрасный труд, просто я не могу сидеть сложа руки. Как я после этого буду смотреть в глаза Бингу?

– О господи! Конечно, ведь ему придется все сказать… Вот ужас! Сначала бедняга Маунтджой – ничего не могу с собой поделать, никак не представлю его женщиной, – ночное покушение на Дороти, а теперь это! Поневоле задумаешься, кто окажется следующей жертвой!

– Нет, – возразил Карстерс, – держу пари, больше жертв не будет. Скорее всего эта – последняя. Бедняжка! – произнес он с бесконечной жалостью, не отрывая взгляда от безжизненного тела.

В дверь постучали, и в спальню вошел врач в сопровождении миссис Брэдли.

– Где Бинг? – спросил Карстерс.

– Внизу, с сыном.

– Ого! – проговорил врач, оценивая происшедшее своим профессиональным взором. – Что здесь случилось?

– Боюсь, она захлебнулась.

Врач опустился на колени рядом с телом. Через некоторое время он встал, отряхнул брюки и отрывисто распорядился:

– Позовите молодого Бинга!

– Я здесь, – донесся от двери голос Гарда. – Кто меня звал?

– Я. Знаете, что такое насос?

– Да.

– Тогда берите ее за руки. Я выдохся. Здесь уборки на целый день! Давайте, не жалейте сил!

Гард резво взялся за дело – и не подкачал.

– Отлично! – похвалил врач. – Кажется, она будет жить. Кто-нибудь, смените его, потом моя очередь. Глядите, она приходит в себя. Так я и думал!

Элеонор начала проявлять признаки жизни.

– Оживает! – обрадовался врач, гордый своим профессионализмом. – Ну-ка, уступите место мне!

В тот самый момент, когда Элеонор, возвращавшаяся к жизни, привлекла к себе всеобщее внимание, Берти Филиппсон, словно вступив с ней в соревнование, внезапно хлопнулся в обморок и придавил ее собой.

– Вот болван! – раздраженно бросил врач. – Уберите его, Бинг. Эдак бедняжка могла откусить себе язык! Не мог, что ли, подождать со своим обмороком, пока она совсем не очухается?

Как обещал начальник полиции графства, дознание по делу о смерти Эверарда Маунтджоя было коротким. Свидетелями выступили только врачи и те, кому надлежало опознать тело. Никого из окрестных жителей не удивило, что набирается жюри присяжных в связи с подозрением в умышленном убийстве. Расследование официально поручили инспектору уголовной полиции, который был представлен начальником полиции обитателям поместья в тот момент, когда миссис Брэдли с гувернанткой укладывали в постель спасенную Элеонор.

– Ей требуется покой, – предупредил врач перед уходом. – Она испытала шок.

– Как она смогла упасть в ванну? – спросил врача провожавший его Алистер, поприветствовав начальника полиции графства и полицейского инспектора.

– Это не мое дело. Не стану строить догадок. Внезапное недомогание, головокружение, мало ли что?

– Казалось бы, вода должна была привести ее в чувство, – недоуменно сказал Алистер начальнику полиции.

– Я не знаком с обстоятельствами, о которых вы говорите, поэтому, боюсь, не смогу ничего ответить. Неужели в вашем доме, дорогой Бинг, снова произошло нечто из ряда вон выходящее?

Врач поспешно откланялся, и Алистер пригласил обоих полицейских в холл.

– Прошу ко мне в кабинет, там я все объясню.

Они молча выслушали его до конца, ни разу не перебив.

– Что ж, Боринг, – обратился сэр Джозеф к инспектору, – что вы обо всем этом думаете?

Невозмутимый инспектор нахмурил брови:

– Правильно ли я понял, сэр Джозеф, что вы спрашиваете мое мнение о событиях прошлой ночи и о неприятности с мисс Элеонор Бинг в ванной этим утром в связи с расследуемым нами делом? По-моему, одно никак не связано с другим.