Как он и предполагал, бравада опричников оказалась делом напускным. Вчерашняя попойка не прошла для них бесследно, о чём красноречиво говорили помятые, опухшие лица молодцов. Княжича среди них не было.

– Вижу, утро для вас добрым не сказалось, – Всеволод встал перед строем конских морд и насупленных, недовольных физиономий с набрякшими мешками под глазами.

– Ничего, воевода, для нас похмелье не впервой. На твёрдости рук никак не отразится. Лучше расскажи куда дальше править? – спросил, позевывая, Тютюря.

– Сам пока не знаю. Поведёт отряд Кузьма – мужик из местных. Мы за ним. Ты же со своими людьми замкнёшь колонну.

Калыга покорно склонил голову, на сей раз не став спорить и пытаться выторговать место во главе. И ежу было понятно, что в густом бору, на узкой тропке конному не развернуться. Случись нужда к отходу и всадники лишь потопчут идущих за ними гридей.

Всеволод кивком оценил понятливость Калыги.

– И ещё совет. Держите руки подле стали, места здесь дикие, раздолье для лихого люда. К тому ж Врасопряха говорила леший где-то рядом бродит…

– Не пугай сокола вороной, не первый раз за стены вышли. Знаем, как с вольницей управляться, а в лесных пугалищь-страховидл, придуманных бабьем, чтобы стращать не желающих заснуть детишек, я не верю.

– Моё дело предупредить, – пожал плечами Всеволод, с трудом сохраняя невозмутимое выражение лица. Ему уже осточертело это напыщенное, пренебрежительное отношение дворян. Их косые, надменные взгляды и полное отсутствие дисциплины. Не будь приказа Ярополка, он бы давно прогнал барских отпрысков взашей. Но приказ был, и воеводе ничего не оставалось, как смириться и терпеть.

Оставив приспешников наедине с головной болью и несвежим дыханием изо рта, Всеволод вернулся к уже выстроившейся по-походному дружине. Там же он нашёл Петра. Молодой княжич, балансируя на одной ноге, пытался веткой счистить с подошвы сапога налипший комок медвежьего дерьма. Дело продвигалось у него неважно. Увидев воеводу, он прекратил свои тщетные попытки, вытер подошву о траву и пошёл навстречу.

– Гой еси, Всеволод Никитич! – задорно воскликнул Пётр, – солнце встало. Пора в путь трогать!

Проспавшийся, посвежевший юноша выглядел намного лучше своих вчерашних собутыльников. «Что ж в его возрасте это нормально» – с доброй завистью подумалось воеводе.

– И ты не хворай, Пётр. Отрадно видеть тебя в хорошем настроении. Для долгого пути такое в самый раз.

Княжич, подойдя к осёдланному Ставрасу – взял коня под удила и вывел на тропу. Встал рядом с Всеволодом. Ярка, недовольная соседством с мерином, попыталась укусить гнедого. Воевода, ругнувшись, дёрнул норовистую кобылу за узду.

– Пойдёшь с нами? Думал предпочтёшь общество Тютюри.

Пётр опустил глаза. Смутился. Вроде бы.

– Нет. Теперь последую твоему совету – дружину не оставлю. Князь должен оперёд всех идти, чтобы другим было понятно, кто здесь верховодит.

– Ну-ну, оперёд-то пойдёт Карась, поскольку только он дорогу знает. Но всё же рад слышать, что мои слова для тебя не пустой звук.

Пётр снова опустил глаза и теперь, вне всяких сомнений, залился краской.

– Прощения прощу, Всеволод Никитич ежели давеча зазря тебя обидел. Просто оставаться с вами было так…

– Скучно? – понимающе ухмыльнулся Всеволод, одёргивая кобылу, которая всё ещё не оставила попыток отщипнуть клок волос с гривы соседа. – Конечно, это не то, что с щёголями на рысаках скакать. Да и разговоры у них, поди, не о надоевшей пшёнке, не о натёртых в переходе мозолях, а всё о славе. О победах, про которые сложат геройские былины, живущие в устах народа целые века. О цветах под ногами и девушках на шеях.