– Там всего две хибары. Погребок помещается во второй.

Тирион слез с коня.

– Проследи, чтобы никто не входил и не выходил, пока я не вернусь. Я скоро. – Он ощупал потайной карман плаща. Золото лежало там – тридцать драконов, целое состояние для такого голодранца. Тирион быстро зашагал по переулку, спеша покончить с неприятной задачей.

Винный погребок, сырой и темный, с обросшими селитрой стенами, был так низок, что Бронну пришлось бы пригнуться, чтобы не стукнуться головой о потолок, но Тирион Ланнистер не знал подобных затруднений. Передняя комната в этот час была пуста, не считая женщины с мертвыми глазами, сидящей на табурете за дощатой стойкой. Она подала Тириону чашу кислого вина и сказала:

– На задах.

В задней комнате было еще темнее. На низком столе рядом с винным штофом тускло мерцала свечка. Человек за столом вряд ли представлял опасность. Маленького роста (хотя Тириону все казались высокими), с редкими каштановыми волосами, розовощекий и с брюшком, выпирающим из-под замшевого, с костяными пуговицами камзола. Но двенадцатиструнная арфа, которую он держал в своих мягких руках, была опаснее длинного меча.

Тирион сел напротив него.

– Здравствуй, Саймон Серебряный Язык.

Человечек наклонил голову с плешью на макушке.

– Милорд десница.

– Ошибаешься. Десница – мой отец, а меня, боюсь, даже перстом нельзя назвать.

– Вы еще возвыситесь, я уверен. Такой уж вы человек. Прелестная леди Шая говорит, что вы недавно женились – если б вы послали за мной раньше, я имел бы честь петь у вас на свадьбе.

– Чего-чего, а новых песен моей жене не требуется. Что до Шаи, мы оба знаем, какая она леди, и я попросил бы тебя не произносить ее имени вслух.

– Как милорд десница прикажет.

При их последнем разговоре одного резкого слова было достаточно, чтобы певца прошиб пот, но с тех пор он как будто набрался смелости. Скорее всего он почерпнул ее из штофа, но, быть может, в этом есть вина самого Тириона. «Я угрожал ему, но не исполнил своей угрозы, вот он и обнаглел». Тирион вздохнул.

– О тебе говорят как об очень талантливом певце.

– Благодарю вас, милорд.

– Мне думается, приспело время показать свое искусство в Вольных Городах, – улыбнулся Тирион. В Бравосе, Пентосе и Лиссе любят пение и щедры с теми, кто умеет им угодить. – Он попробовал вино – скверное, но крепкое. – Лучше всего будет совершить путешествие по всем девяти городам – зачем лишать кого-то радости услышать тебя. По году на каждый – вот и довольно. – Он полез в карман, где лежало золото. – Порт закрыт, и тебе придется сесть на корабль в Синем Доле, но мой Бронн найдет тебе лошадь, а я почту за честь оплатить твой проезд.

– Но, милорд, вы же сами ни разу не слышали, как я пою. Прошу вас, минуту внимания. Пальцы Саймона забегали по струнам, и он запел:

– Там еще много всего, – сказал он, прервав пение. – Особенно, как мне кажется, хорош припев: «Золотые руки всегда холодны, а женские – горячи…»

– Довольно. – Тирион вынул руку из кармана, так ничего и не достав. – Я не желаю больше слышать эту песню. Никогда.

– Вот как? – Саймон отложил арфу и хлебнул вина. – Жаль. Ну что ж, у каждого своя песня, как говаривал мой старый учитель. Быть может, другим она понравится больше – например, королеве или вашему лорду-отцу.

Тирион потер рубец у себя на носу и сказал: