Ректор делает большой шаг вперёд, перехватывает мою руку и заводит мне за спину. Подсвечник только задевает, и он падает и скатывается на пол.

Мы стоим близко. Прижаты друг к другу, я чувствую тепло его тела и жёсткие мышцы, его мускусный аромат, и от этого у меня кружится голова, а по телу растекается жар. Я дёргаюсь, пытаясь высвободить руку, но ничего не выходит. Нет, похоже, я делаю только хуже, потому что ректор делает глубокий вдох, а в его глазах появляется тьма.

Да что же такое! Зачем мой папа хранил артефакт с такой привлекательной для тёмных магией?

— Отпустите, — пищу я.

— Отпущу, — выдыхает он мне прямо в губы, — только сначала возьму… немного магии.

Зажмуриваюсь и замираю. Я, кажется, тоже схожу с ума, потому что часть меня хочется, чтобы ректор меня поцеловал. Но другая часть в ужасе от всей ситуации.

— Нет, — мне самой почти не слышно свой голос.

— Ну же, не сопротивляйся, — шепчет Асдер, и я чувствую горячее дыхание у шеи.

Надо просто отдать ему магию. Тогда на время он от меня отстанет. Мне не хочется этого делать, не хочется быть использованной, как вещь. Но выбора нет, я просто продлю свои же мучения, если буду спорить.

Я формирую заклинание, но не успеваю даже довести его до конца, как ректор перехватывает, тянет магию прямо на выходе из ладони. С горечью признаю, что сделала правильный в этой ситуации выбор. Но как же грустно, и никто мне не поможет.

— Не то, — жёстко произносит Асдер и отстраняется. — Почему вкус изменился?

Он спрашивает требовательно, а я от удивления открываю глаза. На лице ректора уже нет предвкушения. Он зол, изучает меня, скользя раздражённым взглядом, хмурится.

— Что ты сделала?

— Ничего, — лепечу я. — Отдала магию, как вы и просили.

— Тогда почему поглощать её так… — он подбирает слова, но не находит их и меняет тему: — Ладно. Ты или сама ничего не знаешь, или очень умело строишь из себя дуру. Но я разберусь.

По телу пробегает холодок от такого заявления. Как он собрался разбираться? Главное, чтобы я не оказалась подопытным кроликом.

— Советую честно мне рассказать, каким образом у тебя появилась эта магия, — продолжает допытываться ректор.

— Хоть тысячу раз спросите, ответ не изменится, — поджимаю губы. — Не знаю.

— Это ритуал? Артефакт? Проклятие? — он наблюдает за моей реакцией, но я ничем себя не выдаю, даже когда он угадывает про артефакт. — А может, к этому приложил руку твой отец?

Я еле заметно дёргаюсь, и это не укрывается от внимания ректора.

— Не трогайте моего отца, — сдавленным голосом говорю я. — Вы и так уже…

Договорить не получается, в горле возникает горький комок и мешает. Я всхлипываю.

— Его вина была доказана, и это полностью последствия его действий, — жёстко говорит ректор. — Тебе легче думать, что во всём виноваты тёмные. Но не мы заставляли его участвовать в заговоре, красть ингредиенты из королевской лаборатории ради создания запрещённого артефакта, подвергать опасности свою жизнь и оставлять семью без кормильца. Он о вас не думал, когда шёл на это.

Каждое слово ранит. И больнее оттого, что это может быть правдой. Думал ли отец о нас? Ради чего он нарушил закон?

Слёзы вырываются и прокладывают две горячие дорожки по щекам.

— Не думал, что жена сломится и заболеет, что одной дочери придётся унижаться и просить подачки, а второй тянуть всю семью. И уж точно не думал, что помогать семье станет один из тёмных, — усмехается Асдер.

— Мне не нужна ваша помощь! Просто оставьте нас в покое!

— Это не помощь, а компенсация, — вытирает он тыльной стороной ладони мою слезу. Я откидываю его руку. — Разве это не справедливо? Я беру, значит, надо и отдать. Вопрос только в цене.