– Да так, ничего, – стараясь звучать непринужденно, говорю я. – Просто хотел поделиться впечатлениями от вчерашнего вечера.

– Ну давай, – милостливо разрешает она, и я замечаю, как уголки ее губ едва заметно дергаются вверх.

– Ты знала, что у Пушкина, оказывается, были здоровенные бакены? Вот прям такие, – останавливаю ладонь в десяти сантиметрах от лица и растопыриваю пальцы, – гигантские.

– Ага, – кивает Стелла. – Тебе такие при всем желании не отрастить.

Не больно-то и хотелось… Ну да ладно, мы сейчас не об этом.

– А еще он даже до сорока лет не дожил, – продолжаю я. – Жалко, скажи?

– Да мне пофиг, – пожав плечами, она ставит на скамейку сумку и принимается неторопливо стягивать с себя куртку. – Меньше геройствовать надо было.

Сегодня на Стелле обтягивающая полупрозрачная блузка, под которой не просто угадывается, а прямо-таки откровенно виднеется атласный черный лифчик и его неимоверно прекрасное содержимое.

Несколько секунд я бесстыдно пожираю взглядом зону ее декольте, а потом, пару раз моргнув, усилием воли возвращаю себя к почти утерянной мысли:

– А знаешь, что еще жалко? Что ты пропустила не только созерцание бакенов великого поэта, но еще свиданку, которая имела все шансы стать лучшей в твоей жизни.

Понимаю, подобное заявление звучит излишне самоуверенно, ну а как иначе с ней общаться? Вы же видите, какая она обалдевшая!

– Не обольщайся, – хмыкает Стелла, направляясь к гардеробу. – Таких у шансов у нашей несостоявшейся свиданки не было.

– Откуда такая уверенность? – вслед за ней протягиваю куртку дряхлой старушке-гардеробщице.

– Глеб, – не знаю, почему, но, когда эта ведьма произносит мое имя, у меня мурашки по спине бегут. Это нормальная реакция, или уже какой-то диагноз? – Давай начистоту, ладно? – она становится напротив, и ее обжигающе-холодный взгляд наконец сосредотачивается на мне. – Ты симпатичный, и подкаты у тебя, признаться честно, не такие уж и тупые, но… Нам не по пути. Вообще никак. Ну, то есть мы могли разок отжечь, и, наверное, это было прикольно, но сейчас у меня другие приоритеты. Так что сорян.

– Выходит, я хорош, но при этом недостаточно хорош для тебя?

Сощурившись, подаюсь лицом вперед, сокращая расстояние между нашими лицами. В таких случаях девчонки обычно пятятся назад, но эта не такая. Ее ничем не смутишь.

– Нет, не в этом дело, – отрицательно качает головой, спокойно выдерживая мой испытующий взор. – Просто мы слишком похожи. Ты такой же оборванец, как и я, понимаешь? А двум оборванцам вместе делать нечего.

Ну теперь понятно, чего эта принцесса ждет от предполагаемого парня. Тут она не ошиблась: бабла у меня и правда нет, и до окончания колледжа вряд ли появится. Даже удивительно, что она откровенно в этом призналась. Как правило, бабы скрывают свою меркантильность, прикидываясь невинными овечками, но тут другой случай. Невинность – это явно не про Стеллу. По ней сразу видно: сожрет и не подавится. Натуральная хищница.

– А сразу сказать об этом не могла? – цежу я, с трудом сдерживая рвущийся наружу взрыв. – Я вчера полтора часа в парке торчал, сраное лукоморье [1] в голове прокручивал.

Хоть и обещал себе не заводится, но все равно завожусь. Потому что бесит она просто адски. За честность я ей, конечно, благодарен, но за то, что по самооценке кувалдой долбит, убить готов.

– Ну ничего страшного, – она окидывает меня издевательским взглядом с головы до ног. – Зато прогулялся, воздухом подышал.

Придушить. Меня так и подмывает ее придушить. Прямо сейчас, немедленно. Сомкнуть пальцы на ее тонкой белой шее и сжать до хруста, до хрипа, до мольбы... Хочется надломить эту заносчивую стерву, усмирить ее буйный нрав и сделать своей. Чтобы не рыпалась и не перечила. Чтобы покорилась, понимаете?